ВАДИМ МЕСЯЦ / РУИНЫ ФЛОЙДА (ОСТРОВ ОХОТНИКОВ)
1.
Остап Бендер назвал бы подобное зрелище «фантазией идиота». Я долгое время считал остров Охотником «райским местом». Приезжая сюда несколько раз в году, сначала с друзьями, потом с супругой в многочисленные свадебные путешествия, я поражался изобилию флоры и фауны. Остров Охотников, земля обетованная на границе Южной Каролины и Джорджии, апофеоз тропиков, близкий для нас (северных людей) к абсолютному идеалу. Корабельные сосны, развесистые пальмы, леса, затопленные в болотах, олени в чаще, пикирующие в небе пеликаны, аллигаторы где-то в конце лагуны, дюны, песок, рыбаки и купальщики, палаточный лагерь, работающий маяк и т.п.
Южная Каролина, спровоцировавшая когда-то гражданскую войну с янки, и до сих пор вывешивающая над своими «капитолиями» полузапрещенные конфедератские флаги, стала мне второй, после Сибири, родиной. Я нашел свою провинцию за океаном. Здесь я крестился, почувствовал, что могу любить не только одну отдельно взятую страну. Причем символами этой державы могут быть вовсе не полоски и звезды, а, скажем, испанский мох, висящий клочьями на деревьях, или затопленные ливнями леса.
Ураган Флойд поднялся на дыбы в День Труда (7 сентября 1999г.), развил скорость до 225 км/ч, разбрасывая красоты береговых Южных Штатов, и пошел дальше: от Майами до Бостона. Он был четвертым ураганом за сезон, к неожиданностям погоды уже привыкли. Поначалу развивался медленно, потом удивил собою. Флойд угробил 52 человека, затопил около 50 тысяч автомобилей, уничтожил недвижимости на сумму в шесть миллиардов долларов, поднял на ноги всё Восточное побережье США, вызвав крупнейшую эвакуацию населения за всю историю. Главными врагами американского народа долгое время считались ураганы и землетрясения, а вовсе не арабские смертники. На Американском Юге пока ничего не изменилось.
Есть жанр, отлично работающий для настенных календарей и подарков, искусство смирение или отчаяния, преподнесенное современными художниками в виде рукотворного вопля или наивной стилизации. Шикарные города или их развалины вызывают в нас восторг или сострадание потому, что мы психологичны, рассыпаем смех или льем слезы по себе подобным. «Многрукий» Леонардо и ураган Флойд — я с ужасом готов поставить их имена рядом. Он смел мягкотелые пляжи Эдема, заставил посмотреть на них другими глазами, чтобы через годы знакомства мы осмелились их окончательно полюбить: именно разрушение внесло в них необходимое очарование и красоту. Красота не может существовать без деструкции, сдвига, перелома: наш кусок пляжа приобрел экспрессионистские черты. Это действительно архитектурный ансамбль, сохраняющий свое достоинство и постоянство на протяжении пяти лет. Через час руины будут затоплены приливом, но корни настолько глубоко укрепились в почве, что их могуществу это не помешает. Зрелище, лишенное символики. Вода уходит и приходит, а деревья стоят как прежде. Мы могли бы одушевить их, тотемизировать, выцарапать на стволах слова — но это о другом. О том, что нас здесь могло бы и не быть. Один раз видел в этих местах колдуна-брухо с ивовой веточкой в руках — может, он знает другие тайны. Я знаю только то, что вижу.
апрель 2003
(преамбула для фотовыставки в Москве)
2.
После возвращения в Россию остров Охотников никуда из моей жизни не исчез. Попадая в Штаты, я каждый раз совершал паломничество к берегам, ставшим мне родными. Устраивал презентации книг «Русского Гулливера» на берегу Атлантического океана для птиц и зверей, шаманил с бубном и варганами, изучал гнездовья черепах и быт пеликанов. 18 мая 2011 года, оказавшись в этих благословенных местах ровно в двенадцатый раз, я сообразил, что остров Охотников не может быть духовным достоянием лишь одного человека. В этот день я зарыл на острове деревянный истукан одного моего знакомого туземного бога и объявил остров — Священным островом поэтов. Литературная общественность встретила сообщение с энтузиазмом. А кто не знал — знайте. Добро пожаловать в рай! Свободу Русскому Гулливеру!
март 2014
Остап Бендер назвал бы подобное зрелище «фантазией идиота». Я долгое время считал остров Охотником «райским местом». Приезжая сюда несколько раз в году, сначала с друзьями, потом с супругой в многочисленные свадебные путешествия, я поражался изобилию флоры и фауны. Остров Охотников, земля обетованная на границе Южной Каролины и Джорджии, апофеоз тропиков, близкий для нас (северных людей) к абсолютному идеалу. Корабельные сосны, развесистые пальмы, леса, затопленные в болотах, олени в чаще, пикирующие в небе пеликаны, аллигаторы где-то в конце лагуны, дюны, песок, рыбаки и купальщики, палаточный лагерь, работающий маяк и т.п.
Южная Каролина, спровоцировавшая когда-то гражданскую войну с янки, и до сих пор вывешивающая над своими «капитолиями» полузапрещенные конфедератские флаги, стала мне второй, после Сибири, родиной. Я нашел свою провинцию за океаном. Здесь я крестился, почувствовал, что могу любить не только одну отдельно взятую страну. Причем символами этой державы могут быть вовсе не полоски и звезды, а, скажем, испанский мох, висящий клочьями на деревьях, или затопленные ливнями леса.
Ураган Флойд поднялся на дыбы в День Труда (7 сентября 1999г.), развил скорость до 225 км/ч, разбрасывая красоты береговых Южных Штатов, и пошел дальше: от Майами до Бостона. Он был четвертым ураганом за сезон, к неожиданностям погоды уже привыкли. Поначалу развивался медленно, потом удивил собою. Флойд угробил 52 человека, затопил около 50 тысяч автомобилей, уничтожил недвижимости на сумму в шесть миллиардов долларов, поднял на ноги всё Восточное побережье США, вызвав крупнейшую эвакуацию населения за всю историю. Главными врагами американского народа долгое время считались ураганы и землетрясения, а вовсе не арабские смертники. На Американском Юге пока ничего не изменилось.
Есть жанр, отлично работающий для настенных календарей и подарков, искусство смирение или отчаяния, преподнесенное современными художниками в виде рукотворного вопля или наивной стилизации. Шикарные города или их развалины вызывают в нас восторг или сострадание потому, что мы психологичны, рассыпаем смех или льем слезы по себе подобным. «Многрукий» Леонардо и ураган Флойд — я с ужасом готов поставить их имена рядом. Он смел мягкотелые пляжи Эдема, заставил посмотреть на них другими глазами, чтобы через годы знакомства мы осмелились их окончательно полюбить: именно разрушение внесло в них необходимое очарование и красоту. Красота не может существовать без деструкции, сдвига, перелома: наш кусок пляжа приобрел экспрессионистские черты. Это действительно архитектурный ансамбль, сохраняющий свое достоинство и постоянство на протяжении пяти лет. Через час руины будут затоплены приливом, но корни настолько глубоко укрепились в почве, что их могуществу это не помешает. Зрелище, лишенное символики. Вода уходит и приходит, а деревья стоят как прежде. Мы могли бы одушевить их, тотемизировать, выцарапать на стволах слова — но это о другом. О том, что нас здесь могло бы и не быть. Один раз видел в этих местах колдуна-брухо с ивовой веточкой в руках — может, он знает другие тайны. Я знаю только то, что вижу.
апрель 2003
(преамбула для фотовыставки в Москве)
2.
После возвращения в Россию остров Охотников никуда из моей жизни не исчез. Попадая в Штаты, я каждый раз совершал паломничество к берегам, ставшим мне родными. Устраивал презентации книг «Русского Гулливера» на берегу Атлантического океана для птиц и зверей, шаманил с бубном и варганами, изучал гнездовья черепах и быт пеликанов. 18 мая 2011 года, оказавшись в этих благословенных местах ровно в двенадцатый раз, я сообразил, что остров Охотников не может быть духовным достоянием лишь одного человека. В этот день я зарыл на острове деревянный истукан одного моего знакомого туземного бога и объявил остров — Священным островом поэтов. Литературная общественность встретила сообщение с энтузиазмом. А кто не знал — знайте. Добро пожаловать в рай! Свободу Русскому Гулливеру!
март 2014