Дмитрий Свистунов
Восток и Запад – культурное столкновение, образующее осколки и фрагменты,
стягивающиеся в тело стихотворения.
CONFESSIO
Наполняя собой
всё, до чего дотягивается взгляд,
исчезаешь, словно Тело и Кровь Господни,
(Святая трапеза)
в теле Господней Церкви…
Паства моя невесома, незрима, неосязаема:
росомаха из дыма;
стрижи черноплодной рябины,
в зелёном небе куста;
змеящиеся зиккураты
холодного фронта туч;
нож человечества в гаснущем взоре огня.
Бумажный храм,
чернильный молебен,
исповедь аутиста.
Инклюзивная инквизиция.
Сам себе Торквемада,
сам себе еретик,
потрескиваю поленом на собственноручном костре.
Разгребаю золу,
серебрится рыба в фольге.
Раздаю головешки картофелин,
за неименьем хлебов.
Водка, табак, соль.
Золото, ладан, смирна.
РУБСКОЕ
Андрею Афонину
Намёк на луну.
Красные точки поперёк горизонта
подразумевают сталь.
Суздаль над лесом за озером,
луна на земле.
Облако камыша обусловлено фонарём.
Небо и озеро – равновеликие плоскости,
пока не приходит ветер.
Лицедеи знакомятся с ветром,
удивляя летучих рыб
дрейфующими полотнищами,
лентами подневольными…
Шёлк прикован к железу.
железо тонет в руках
шелковичных червей,
играющих на берегу Борея.
Млечный путь переносицу лижет
между глазницами Суздаля и луны,
прикрытыми веками влаги.
Донные валуны – преисподняя звёзд
лежащих на отражении неба.
Голоса муравьёв
прорастают в зенит сквозь кости
вздымая кожу на темени
волна за волной
согласно сердцебиению ряби.
Лицедеи приносят свет,
хранимый бумажной кожей,
в синий лес бессонных соломенных птиц,
невидимых лис чёрно-бурых,
и подземных медведей.
Маленький фавн взлетает
на огненном колесе,
вызолачивая полотна,
замораживая до ночи
прочие чудеса.
СОКУСИМБУЦУ
Снег – драгоценная соль.
Осыпается шлях чумацкий,
гаснет в грязи за кристаллом кристалл.
Ослепительный дворник в оранжевой кэса
бережно раскидывает из серо-розового мешка
ядовитые гранулы.
Корни, камни, почвы, жадно пьют едкий звёздный рассол.
Неодолимая жажда зимнего солнцестояния – медведь-шатун,
горло дерёт, жалуясь на безберложье безснежное.
Межсезонье затянулось слякотью, словно ряскою.
Болото небесное разъедает слизистую оболочку глаз,
но сохраняет тело.
Нестерпимо хочется жить в соляной пещере.
Salina Turda – пирамида из пустоты.
или заснуть недалеко от долины Эцталь,
вытащить внутренности в вечную сухость мороза
спеленать себя звёздами, кровь заменить соком уруси,
иногда звонить в колокольчик.
И ждать
LA SANTA AGNES EN LA PIEDRA1
Лепнина, резьба, оттиск,
«Casta diva»2 – молитва луне.
Владычествуй, Инеш,
с высоты своего саркофага,
мёртвая королева,
лицом к лицу со своим королём,
пережившая всех, кто тебе присягал.
Королева видящих в камне руку с резцом,
и молоток, в каждом ударе которого,
клёкотом птичьим – имя зодчего,
попугая – сновидца,
на цепях толкователей снов – Феникса, Соловья, Филина,
управляющих пульсом пернатого облака,
с дирижёрского пульта заката,
отрубленными кистями деревянных святых,
собора Святого Георгия,
кровоточащими золотом в небытиё.
Из крови и тьмы рождается гербовый щит
рассечённый на золото и червлень,
с узкой каймою из черни.
На золоте – факел пылает в руке.
На червлени – рука гасит факел, перевернув.
Впрям смотрящие птицы, филин и соловей – вздыблены,
Держат щит:
Филин – золото,
Червлень – соловей.
Навершие – Феникс летящий,
с кровоточащими крыльями.
На ленте червлёной, буквами золотыми mottо3:
«Quando comperio – ardenctio. Ardentio – renascio»4.
Вега (ткачиха) и Альтаир (пастух)
герб освещают, сойдясь над рекой серебра
на сорочьем мосту Deneb, раз в году,
в седьмую ночь седьмого лунного месяца.
[1] Святая Инесса в камне (исп.)
[2] Чистая дева. Ария Нормы из оперы Винченцо Беллини «Норма».
[3] Девиз.
[4] Когда познаю – сгораю. Сгорев, возрождаюсь (лат.)
ЯБЛОЧНОЕ (舞踏, буто1)
В небе вырезаны цветы яблони
рукой мастера.
Опадает дичок,
обнажает младенцев своих.
Белоснежные пелены – стружка из под резца.
Строю себе кенотаф из летнего снега.
Кисло-сладкие дети созреют,
упадут в изморозь,
будут крепки, пока не растают.
Сгнившая кровь поднимется вверх
лепестками тумана,
чистое небо выточит
резцом мертвеца.
[1] Буто (яп. 舞踏, буто:) — авангардный стиль современного танца, возникший в Японии после второй мировой войны,
в котором акцент делается не на форме, а на способах движения, с попыткой танцора отстраниться от социальной стороны
своей личности, корнями уходящий в немецкий экспрессионистский танец.
МЕДУЗА
Смотри на имена.
Говори с именами.
Каждая вырванная из гортани стена
твой синоним,
эхо каменное тебя.
Клён на склоне неба осеннего – нем,
безымянен, тёмен.
Любые четыре буквы,
вселенную рушат спасением.
Тишина – отсутствие воздуха.
Незнание. Совершенство.
Привилегия вакуума.
Улыбка мыслящего небытия.
Взгляд Медузы на голосовые связки.
стягивающиеся в тело стихотворения.
CONFESSIO
Наполняя собой
всё, до чего дотягивается взгляд,
исчезаешь, словно Тело и Кровь Господни,
(Святая трапеза)
в теле Господней Церкви…
Паства моя невесома, незрима, неосязаема:
росомаха из дыма;
стрижи черноплодной рябины,
в зелёном небе куста;
змеящиеся зиккураты
холодного фронта туч;
нож человечества в гаснущем взоре огня.
Бумажный храм,
чернильный молебен,
исповедь аутиста.
Инклюзивная инквизиция.
Сам себе Торквемада,
сам себе еретик,
потрескиваю поленом на собственноручном костре.
Разгребаю золу,
серебрится рыба в фольге.
Раздаю головешки картофелин,
за неименьем хлебов.
Водка, табак, соль.
Золото, ладан, смирна.
РУБСКОЕ
Андрею Афонину
Намёк на луну.
Красные точки поперёк горизонта
подразумевают сталь.
Суздаль над лесом за озером,
луна на земле.
Облако камыша обусловлено фонарём.
Небо и озеро – равновеликие плоскости,
пока не приходит ветер.
Лицедеи знакомятся с ветром,
удивляя летучих рыб
дрейфующими полотнищами,
лентами подневольными…
Шёлк прикован к железу.
железо тонет в руках
шелковичных червей,
играющих на берегу Борея.
Млечный путь переносицу лижет
между глазницами Суздаля и луны,
прикрытыми веками влаги.
Донные валуны – преисподняя звёзд
лежащих на отражении неба.
Голоса муравьёв
прорастают в зенит сквозь кости
вздымая кожу на темени
волна за волной
согласно сердцебиению ряби.
Лицедеи приносят свет,
хранимый бумажной кожей,
в синий лес бессонных соломенных птиц,
невидимых лис чёрно-бурых,
и подземных медведей.
Маленький фавн взлетает
на огненном колесе,
вызолачивая полотна,
замораживая до ночи
прочие чудеса.
СОКУСИМБУЦУ
Снег – драгоценная соль.
Осыпается шлях чумацкий,
гаснет в грязи за кристаллом кристалл.
Ослепительный дворник в оранжевой кэса
бережно раскидывает из серо-розового мешка
ядовитые гранулы.
Корни, камни, почвы, жадно пьют едкий звёздный рассол.
Неодолимая жажда зимнего солнцестояния – медведь-шатун,
горло дерёт, жалуясь на безберложье безснежное.
Межсезонье затянулось слякотью, словно ряскою.
Болото небесное разъедает слизистую оболочку глаз,
но сохраняет тело.
Нестерпимо хочется жить в соляной пещере.
Salina Turda – пирамида из пустоты.
или заснуть недалеко от долины Эцталь,
вытащить внутренности в вечную сухость мороза
спеленать себя звёздами, кровь заменить соком уруси,
иногда звонить в колокольчик.
И ждать
LA SANTA AGNES EN LA PIEDRA1
Лепнина, резьба, оттиск,
«Casta diva»2 – молитва луне.
Владычествуй, Инеш,
с высоты своего саркофага,
мёртвая королева,
лицом к лицу со своим королём,
пережившая всех, кто тебе присягал.
Королева видящих в камне руку с резцом,
и молоток, в каждом ударе которого,
клёкотом птичьим – имя зодчего,
попугая – сновидца,
на цепях толкователей снов – Феникса, Соловья, Филина,
управляющих пульсом пернатого облака,
с дирижёрского пульта заката,
отрубленными кистями деревянных святых,
собора Святого Георгия,
кровоточащими золотом в небытиё.
Из крови и тьмы рождается гербовый щит
рассечённый на золото и червлень,
с узкой каймою из черни.
На золоте – факел пылает в руке.
На червлени – рука гасит факел, перевернув.
Впрям смотрящие птицы, филин и соловей – вздыблены,
Держат щит:
Филин – золото,
Червлень – соловей.
Навершие – Феникс летящий,
с кровоточащими крыльями.
На ленте червлёной, буквами золотыми mottо3:
«Quando comperio – ardenctio. Ardentio – renascio»4.
Вега (ткачиха) и Альтаир (пастух)
герб освещают, сойдясь над рекой серебра
на сорочьем мосту Deneb, раз в году,
в седьмую ночь седьмого лунного месяца.
[1] Святая Инесса в камне (исп.)
[2] Чистая дева. Ария Нормы из оперы Винченцо Беллини «Норма».
[3] Девиз.
[4] Когда познаю – сгораю. Сгорев, возрождаюсь (лат.)
ЯБЛОЧНОЕ (舞踏, буто1)
В небе вырезаны цветы яблони
рукой мастера.
Опадает дичок,
обнажает младенцев своих.
Белоснежные пелены – стружка из под резца.
Строю себе кенотаф из летнего снега.
Кисло-сладкие дети созреют,
упадут в изморозь,
будут крепки, пока не растают.
Сгнившая кровь поднимется вверх
лепестками тумана,
чистое небо выточит
резцом мертвеца.
[1] Буто (яп. 舞踏, буто:) — авангардный стиль современного танца, возникший в Японии после второй мировой войны,
в котором акцент делается не на форме, а на способах движения, с попыткой танцора отстраниться от социальной стороны
своей личности, корнями уходящий в немецкий экспрессионистский танец.
МЕДУЗА
Смотри на имена.
Говори с именами.
Каждая вырванная из гортани стена
твой синоним,
эхо каменное тебя.
Клён на склоне неба осеннего – нем,
безымянен, тёмен.
Любые четыре буквы,
вселенную рушат спасением.
Тишина – отсутствие воздуха.
Незнание. Совершенство.
Привилегия вакуума.
Улыбка мыслящего небытия.
Взгляд Медузы на голосовые связки.