***
Н.Ч.
"Нет человека,
который был бы как Остров..."
Джон Донн
А я как остров. Я окружён тобой.
И даже если колокол звонит по мне —
мне всё равно. В меня вбивает камни прибой,
надо мной глаза твои в вышине,
Звёзды, звёзды, созвездия и т.п.
И даже если волною снесёт утёс,
оторвёт от меня часть, я всё равно о тебе
буду думать. В пене твоих волос
буду слышать, как ручейки звенят,
как планета рушится, как небеса трещат
по швам. Не оставляй меня,
море, по которому ходит моя душа.
***
В наш съёмный быт под вечер входим мы.
С порога нас теплом встречают сумерки.
Зиме конец. И сколько той зимы?
Не станем свет включать, побудем в сумраке,
вдохнём и на мгновенье затаим
дыхание, и в темноту вольёмся мы.
Давай чуть-чуть безмолвно постоим.
Но руки рук коснутся, засмеёмся мы,
и дочь помчится мультики включать,
а ты на кухню, приготовить чаю, но
в дверь нашу осторожно постучат,
— Открой, — ты скажешь. И, задев нечаянно
стакан с цветами (подниму цветы),
открою и увижу на пороге я
Создателя. — О боже, это ты?
Его хитон сиреневый потрогаю.
Он соли спросит, глядя в потолок,
Как бы стесняясь собственной известности...
Над нами комнату снимает Бог,
Он, как и мы с тобой, из сельской местности.
***
В какой-нибудь невзрачный вечер,
В весенний вечер, сквозь стекло
Увижу облик человечий
Вдали, мне машущий крылом.
То ангел молодой, рублёвский,
С цветком голубеньким в руке.
Он озарит собой неброский
Невзрачный вечер мой. В реке
Вода качнётся. Сом проснётся.
Совьёт гнездо щегол иль дрозд
И месяц молодой прогнётся
Под тяжестью студёных звёзд.
Капель утихнет. Гром не грянет.
И прежде чем его норд-вест
Подхватит — обернётся, глянет
И принесёт благую весть
***
Оле и Полюшке
Мы поедем в деревню на майские всей семьёй:
Ты и я, и дочка. Прихватим вещей немного.
Электричка. Привет, кочевое житьё-бытьё!
За окном деревья, поля-тополя — дорога.
Мы поедем в деревню на майские. Тух-тудух —
Три часа езды. А потом, прикурив от спички,
Шутки ради тут же для дочки пущу звезду,
И звезда пронесётся в небе, как электричка.
Мы поедем в деревню на майские. Может быть,
Попрошу шофёра такси, если он сумеет,
Чтоб девчонок моих ненароком не разбудить:
«Сделай музыку чуть потише, а ночь — длиннее».
***
Петухи на палочках. Деревня.
Праздник на дворе — Борис и Глеб.
Вечер пахнет яблочным вареньем —
Вкусно — хоть намазывай на хлеб.
Звёзды пропадают и мигают,
Снова появляются в реке,
Будто бы Господь передвигает
Их, как шашки по большой доске.
Мы наедине бываем редко.
Поцелуй блуждает вдоль щеки.
А над нами сад. В саду на ветках
Яблок спелых полные мешки.
Выпала роса, и пахнет летом.
— Я устала, — скажешь, — понеси.
И рассвет за нами будет следом
Звёзды, будто лампочки, гасить
***
В провинциальном городе зима.
И полбеды, коль бродишь целый день сам,
а то с женой, с вещами и с младенцем,
и заперты гостинные дома.
Но вместе с ищущим не дремлет Бог,
Он не сидит в тепле, Он тоже ищет.
Дом пастухов — роскошное жилище.
Осталось лишь переступить порог,
а за порогом — целые миры
но и от них, как в сон, впадаешь в бегство...
однако время замедляет бег свой,
покуда не принесены дары...
Ну а пока... пока все крепко спят.
И лишь Мария вздрогнет вдруг в тревоге,
её от сна не крик — разбудит взгляд
такой родной — Звезды Христа и Бога.
***
Вадиму Месяцу
На кудыкину гору пошёл мужик.
За каким-таким его пёс понёс?
Над горой кудыкиной снег кружит.
Заметает следы. Все следы занёс.
Оглянулся мужик — а следов-то — нет.
А гора кудыкина высока...
А в избе его баба не гасит свет,
ждёт с горы кудыкиной мужика.
А мужик присел, закурил одну,
да и в пачке осталась всего одна.
Под горой река, а в реке по дну
подо льдом идёт пароход без дна.
Пароход идёт, пар стоит столбом.
Вырастает столб изо льда, как прут.
А мужик сидит. Темнота кругом.
И мороз сердит. И ботинки жмут.
И дороги нет. И башка седа.
И в душе туман, гололёд и хмысь...
— Ах ты, Господи, Господи, вот беда,
мне дороги теперь не найти ни в жисть...
Его баба в избе погасила свет.
Его дети спят. Борщ в печи кипит.
А мужик на горе ждёт-пождёт ответ
и почти замерзает, поскольку спит.
И во сне мужику говорит Христос —
Коли на гору эту пришёл, тогда
скит поставишь здесь. До седых волос
будешь жить. Будет вера твоя тверда.
И молитвою будешь людей спасать… —
И исчез Христос, и ушла гора.
Сын толкает его, — Батя, хватит спать.
На кудыкину гору тебе пора.
ЧУДО
А.С. Кушнеру
Когда же вошёл Иисус в Капернаум,
Много людей шло за Ним, и не шло на ум
Никому из людей то, что рядом идёт Господь,
Ибо многих вводила в сомненья Христова плоть,
Ибо думали, что Господь бестелесен, незрим
И легионы ангелов в славе идут за Ним,
Ибо вера людей была ещё слишком слаба,
Ибо каждый в теле своём носил раба,
Ибо каждому раб говорил: «ну смирись со мной,
Что тебе до Него? Развернись и иди домой,
Не бывает чудес, чудеса — они в решете,
Вон он, сотник, идёт, и печаль в его животе,
Неужель Он сможет помочь, коли мёртв слуга,
Не поднимет слугу ни рука Его, ни нога,
Смерть — она бестелесна, её Ему не поймать...».
Каждый раб норовил в человеке по-своему стать
На ребро, как монета, но что Ему до монет,
У Него слово коротко: «да, да», или «нет, нет».
А печальный сотник уже глаза опустил
Со словами: Боже мой, дай мне сил,
Слуга мой лежит в расслаблении, жестоко страдает,
Господи, моё сердце скорбит, сердце рыдает.
Господи! Помоги, ибо люблю его…
Христос в ответ: Я приду и исцелю его!
Сотник же отвечая Христу, так сказал:
— Господи, я недостоин поднять глаза
На Тебя, недостоин, чтоб Ты ступил под мой кров.
Есть достойнее, Господи. Боже, кто я таков?!
Скажи только слово, ибо речь Твоя дорога
И исцелится тотчас же, Господи, мой слуга,
Ибо я подвластный, Господи, человек,
Но имея в своём подчинении воинов, рек
Одному: Abiens, abi! И он идёт,
Другому: приди, quam primum , и он придёт,
И слуге моему: «сделай то мне!» и он всегда
Делал с радостью мне, отвечая одно лишь «Да!».
Услышав сие, Иисус сказал тем, кто с Ним шёл:
— Истинно говорю вам, веры такой не нашёл
Я даже и в Израиле, а посему
Да будет дано по его вере ему!
И сказал сотнику: Иди под свой кров,
Ныне же будет слуга твой здоров!
А рабы, те, что в теле людском обрели свой дом,
Говорили: «опомнитесь, ибо потом, потом,
Время выйдет, когда понесут кресты,
На Его месте окажешься ты, или ты.
Расходитесь. Кому нужен лишний крест»...
И шумела смоковница близ этих самых мест,
И предчувствовала, что когда будет сушь кружить,
Ей придётся Ему ещё послужить.
ПЕРВЫЕ АПОСТОЛЫ
Христос подошёл к рыбакам и спросил:
— Где ловятся этакие караси?
В Галилейском море сегодня погоды нет,
Вся рыба, как камни, лежит на холодном дне.
Итак, небогат, вижу Я, ваш улов. —
Они собирали сети, молча, без слов,
И обида слезой блестела у них в глазах —
Не рыбный день выпал. Христос рыбакам сказал:
— Закиньте сеть, от берега чуть отплыв,
И рыбу в сеть загонит морской прилив!
Хотя, что рыба? Со дна следит за пловцами.
Идите за Мной, Я сделаю вас ловцами
Человеков. Бросьте лодку и сети…
А рыбаки: Есть чудеса на свете,
Но чтобы вот так: «Закиньте невод поглубже…» —
Вытягиваем и, как говорится, тут же
Полная сеть рыб, рвущаяся по швам.
Кто ты таков, ответь, что Твоим словам
Внимает море и всё, что в его глубине?
И сказал Христос: Сомневаешься, Пётр, во Мне?
Оставьте снасти, — Он подозвал рыбарей, —
Идите за Мною, братья Пётр и Андрей! —
Дивились Андрей и Пётр: что же будет потом?!
Оставили лодку, сеть и пошли за Христом.
Начало положено. В город Иерусалим
Двенадцать апостолов позже войдут за Ним.
…Они ушли. А море сорвало челны
С насиженных мест и рычало: «Распни, распни!»
И волны, как гвозди, вбивало камни в борта,
Ложась у берега пеной, как пеной у рта.
И чайки кричали на солнце, что стало в зенит:
«Элои! Элои! Ламма савахфани?».