ИЛЬЯ РЫВКИН / ЧАСТИ ЧЕРНОГО
РАВНОВЕСИЕ
Пусто голове и хорошо
Увидать впервые на просторе
Всех вещей нелепость и еще
Небеса далекие, как горе.
В слово не оформившийся пар
Изо рта ползет неторопливо.
Человек похож на самовар.
Переулки грязные красивы.
Мой рассудок даже в полный рост
Распрямится - Разуму не ровня.
Мысли улетели на погост,
В беспорядке кружат над часовней
Белой-белой, как сама зима,
Буквами покинутая книга.
Это равновесие ума
Враз нашел философ – забулдыга.
Это вам не в школе дважды два,
А себя измерившая мера!
И летит куда-то голова,
Ясная, как планер пионера.
* * *
ни на одной из всех изученных планет
не будет никого кто кроме нас с тобою
нам мог бы даровать закон но разве нет
иного неба кроме как над головою?
того в котором куст возможностей маги-
чески отверг себя побегами они нам
даются как ребенку первые шаги
на равных огороднику и гражданину
БОМБАРДИРОВЩИЦА
i
бомбардировщица вишневыми цветами
размалевала твердь
на слове никогда кляксы
души изломанная ветвь
поставит цветоложе выйдет за
свои границы на пол-запаха
и мажет тени под глаза
ii
мы части черного куда немому
жестикулирующему кусту
ломаные спички подносить
гностическую искру нет и дверь огонь
и грек поломанный уже по грече-
ски ни гугу а по ослинному ого
гортанный воздух будет хвост стиха
ночного неба потроха
iii
пей кровь свою четыре
седьмых от артишоковых сердец
рогатый иерей вознес горе
проросшее зерно и воду
зерцало как зерцало покрова
через полгода от звука слева
кастраты мальчики поют пречистой деве
про то что тьма всегда права
ЗАКАТ КОСМИЧЕСКОЙ ЭРЫ
радиоактивный корабль ломает тучу
в десять этажей не для
чего волна это ползучий
луч не годные вещи на земля-земля
как то нож воткнутый в изголовье
комнаты белье забрызгано краской звезд
коррида соотносится так же с коровой
как непрекращающийся крик гооооооооооо
оооооооооооооооооооооооооооооо
ооооооо
ооооооооооооооооооооооооооооооооооо
ооооооооооооооооооооооооооооооооооо
ооооооооооооооооооооооооооооооооооо
ооооооооооооооооооооооооооооооооооо
ол со звуком будто лопатой скребут по небу
отдирая от облака снег
я рисую рыбу тебя заменят собакой
в центре всего и каждой нет
СЕЙЧАС И ЗДЕСЬ
cейчас и здесь
сидели на звезде
и отворачиваясь прочь ко
земным делам от неба вос-
кликнула: звезда не точка
а запятая и вопрос!
она не вовремя, заместо
всего того, чему для нас
вовек не повториться! просто
звезда лишь связь звезда лишь связь
ΘИТА
I
ночь началась за семь часов до
собственной смерти
задраны хвосты подводных лодок
тыква города набита гостями из солнечного джиннистана
дальше рассвет март событий
дальше черный лес в черное небо
защитниц лед солью выйти
огненный квадрат звереет в подлеске бреда
оленьи яйца с гарниром из лилий
скрюченных от сменяется если
пальцы на ногах случайны
о серых водах больно помыслить
II
в луже одеколона говорящий шиповник перед
горящим в розовых пятнах – сидерическое эго
может без имен без прозрачных волн
неувядающей твоя ягода индиго
мода улыбок мегабиллборд ломанись
следующий на каждом 1010 машина убийца
столичный адамит укладывает высокопарную
укладка трав под берлином советской гусеницей
щека сохранились во влаге закат стекающий по
попытка каждой прогулки сжигать
игру в зеркале цвета внутри створки мидий
героини не мигая на север
III
потеряли лавину свобод
искаженьем спасетесь и черные кроме
голые в желтом свете
разрываемого козла накроет
под покровом французских волос
французские яблочки и оракул
накаркал племенам золотистые
ароматы пение альвеол каракули
красные как поток несет хаха
северного огня для киски
спичка тухнет в слякоти
похожей по цвету на виски
IV
это преследование во сне тире
романс уездного композитора
о разрыве радужных паутин
о соловьиной катастрофе
не повторившись от пантер
«я очень любила свое
детство» скрывайся коллекционируй
механизмы доледниковые
неладно солнечного угла
ни под каким у. к планете
лица изборожденны как лужи или
совы рукавичка на резинках валенки
ОМЕГА
устье холодной не обращается в ноль
безработный садовник в безопасную кровь
заселение года после необратимого
вечера в потемневшие воды готовь
переплывешь чувства площадей
многоугольников холодны и сложны
ошибка ошибка в снегу
лежащего мягкие приберут умы
береза да елка пригородных баб
потеряли кости счастливое лицо
недолго птицам масштаб
клюва со следами боев лица
океан тревоги травмированный калейдоскоп
индийские боги вязнут в извержении ив
первичную теряя половину погружая руки в
ряд справа переваливает узкий горб
лишайник и межсезонный орел авангард
отражения солнц хлюпают в горизонт
пожара портретное сходство битого льда
капиллярам ракета в разрушенный порт
смена слона прогремевшей души
к музыке древовидно напротив дворца
разветвляющейся влажности алкоголь
улыбался если же щупальца
тоска обуви поцелуя на им цветет
под ногами растрепанных петь и вить
парный ранее великодушных почвы прошла
троица светочами харит
пульс зубцы цитадели руку просунь
в выбоину и прикоснулась к
………………………………………….
на золотой ладье в черноту уходя
ПРАВЫЙ И КРАСНЫЙ
Мы просто упали по обе стороны головы
бежать обратно в пушку о парапет и сделать границы бесконечного возможность задать
я шлепаю Вас
много цветок курган и красные молнии в то же время путают гул в воздухе в бетоне который перед каждым живым существом выла гнусной магией журналы с чистым горным монтанистским поэтому многие из них являются черными как луч света светит на губах чувство
лучше гарнизона белые стены движутся через пустыню перелески найти сладкий аромат войны он упал до необычайно стекляшки угловой шириной непроницаемые боевых действий в окопах и смеясь надевается на тело большой трещины в небе и вызывают люди будут смотреть вниз, наперекор, они были слепы или оба помимо ольхи
да, ультрамарин!
воздухоплаватели!
перекручен!
сырой от ожогов!
первый был изменен на алкоголь волосы, когда нарушения были замучены устье звезд и принимает форму светло-розовый вентилятор аорты
кукуруза под кожей прозрачные или драгоценный камень со стволом а другой –
череп ламп умы
тела черной Африки
оболочки электронов
Мираж бесконечные льда голыми зубами
УЛИТКА
улитка молится всему
а мы забыли райскую
о море лему-
рийскую сказку
распутывая наши
следы тем быв чего
не знает а узнавши
попятилась забывчивость
спросишь не меня
на оборот ли два ли
витка ракушке времени
уходит грамм развалин
в обломках каждый день
самого себя раз ему
вина прямохождения
недоказуема
полу- за будь здоров
цветы они еще
видели головы задрав
высыхающее водохранилище
скорее без
печали опыта
бурю в стакане дребезг
стеклопакетов оптом
в так края
внутри лица лица
того что обо мне твоего я
улитка вдумывается
ПОДРАЖАНЬЕ КОПТСКОМУ
Огонь, огонь, ничего кроме
Огня не осталось, прямо
Наследуя форме по крови,
Пламя, сжигая предметы, право.
Форма без форм, облако,
Внутри облака – гром
Разговаривает про яблоко,
Человеческий корм.
Ум, ничем не обя-
Занный – любит львицу лев,
Я тебя, я тебя, я тебя,
Единственная из Ев.
НЕ ПОЗНАКОМИЛСЯ
не познакомился теперь его зовут
на той стороне луны или нет
на облысевшей от химио-
терапии луне шерстяная шапочка
кровь чужую через не хочу
так то что мы не знаем движет то
что знаем а игла не достает до сна
в такт все умрут никто не умрет
солнце марта глазело на сетчатку
на миллиметр мира миллиметр страха
попала рыбка отблеска в сетчатку
в бесконечно-темное обратно мы
рыбаки отвечают логосы
свет это сад вдыхает выдыхается
мне за него затягиваться или
на вдохе господи на выдохе помилуй
* * *
Солнцу и земле хватает года
Чтобы совершить движенье от
Градуса апсиды до другого
Равного, на полный оборот
Относительно друг-друга. Мы
Суть взаимно брошенная тень, я
И ты бывали эллипсом ритми-
Ческим общего сердцебиенья.
Растерялися неулови-
Мы – не по орлу ли решка – крест и
Роза. На любой из половин
Одиночеству хватает места.
А разлука – так о чем и речь, на
Каждый разворот по мигу, да
Надо подождать покуда вечность
Кончится, и вместе – навсегда!
ГЛАДИОЛУСЫ
пробужденье тоска а тоска гладиолусы
за решеткой футбольного грядками сентябрям
ничего не осталось кроме как быть сентябрями
смесью расцветок беззаконным
скрещиваньем пород стыдиться беспомощной
ярко не совладать
я их резал спокойно отцветут но будут
несколько суток со мною быть может
вечно в памяти школ это где
гладиолусы помнят грядки нож
воду наши глаза безумие собственных форм
тоску по бытию непрекращающуюся
Пусто голове и хорошо
Увидать впервые на просторе
Всех вещей нелепость и еще
Небеса далекие, как горе.
В слово не оформившийся пар
Изо рта ползет неторопливо.
Человек похож на самовар.
Переулки грязные красивы.
Мой рассудок даже в полный рост
Распрямится - Разуму не ровня.
Мысли улетели на погост,
В беспорядке кружат над часовней
Белой-белой, как сама зима,
Буквами покинутая книга.
Это равновесие ума
Враз нашел философ – забулдыга.
Это вам не в школе дважды два,
А себя измерившая мера!
И летит куда-то голова,
Ясная, как планер пионера.
* * *
ни на одной из всех изученных планет
не будет никого кто кроме нас с тобою
нам мог бы даровать закон но разве нет
иного неба кроме как над головою?
того в котором куст возможностей маги-
чески отверг себя побегами они нам
даются как ребенку первые шаги
на равных огороднику и гражданину
БОМБАРДИРОВЩИЦА
i
бомбардировщица вишневыми цветами
размалевала твердь
на слове никогда кляксы
души изломанная ветвь
поставит цветоложе выйдет за
свои границы на пол-запаха
и мажет тени под глаза
ii
мы части черного куда немому
жестикулирующему кусту
ломаные спички подносить
гностическую искру нет и дверь огонь
и грек поломанный уже по грече-
ски ни гугу а по ослинному ого
гортанный воздух будет хвост стиха
ночного неба потроха
iii
пей кровь свою четыре
седьмых от артишоковых сердец
рогатый иерей вознес горе
проросшее зерно и воду
зерцало как зерцало покрова
через полгода от звука слева
кастраты мальчики поют пречистой деве
про то что тьма всегда права
ЗАКАТ КОСМИЧЕСКОЙ ЭРЫ
радиоактивный корабль ломает тучу
в десять этажей не для
чего волна это ползучий
луч не годные вещи на земля-земля
как то нож воткнутый в изголовье
комнаты белье забрызгано краской звезд
коррида соотносится так же с коровой
как непрекращающийся крик гооооооооооо
оооооооооооооооооооооооооооооо
ооооооо
ооооооооооооооооооооооооооооооооооо
ооооооооооооооооооооооооооооооооооо
ооооооооооооооооооооооооооооооооооо
ооооооооооооооооооооооооооооооооооо
ол со звуком будто лопатой скребут по небу
отдирая от облака снег
я рисую рыбу тебя заменят собакой
в центре всего и каждой нет
СЕЙЧАС И ЗДЕСЬ
cейчас и здесь
сидели на звезде
и отворачиваясь прочь ко
земным делам от неба вос-
кликнула: звезда не точка
а запятая и вопрос!
она не вовремя, заместо
всего того, чему для нас
вовек не повториться! просто
звезда лишь связь звезда лишь связь
ΘИТА
I
ночь началась за семь часов до
собственной смерти
задраны хвосты подводных лодок
тыква города набита гостями из солнечного джиннистана
дальше рассвет март событий
дальше черный лес в черное небо
защитниц лед солью выйти
огненный квадрат звереет в подлеске бреда
оленьи яйца с гарниром из лилий
скрюченных от сменяется если
пальцы на ногах случайны
о серых водах больно помыслить
II
в луже одеколона говорящий шиповник перед
горящим в розовых пятнах – сидерическое эго
может без имен без прозрачных волн
неувядающей твоя ягода индиго
мода улыбок мегабиллборд ломанись
следующий на каждом 1010 машина убийца
столичный адамит укладывает высокопарную
укладка трав под берлином советской гусеницей
щека сохранились во влаге закат стекающий по
попытка каждой прогулки сжигать
игру в зеркале цвета внутри створки мидий
героини не мигая на север
III
потеряли лавину свобод
искаженьем спасетесь и черные кроме
голые в желтом свете
разрываемого козла накроет
под покровом французских волос
французские яблочки и оракул
накаркал племенам золотистые
ароматы пение альвеол каракули
красные как поток несет хаха
северного огня для киски
спичка тухнет в слякоти
похожей по цвету на виски
IV
это преследование во сне тире
романс уездного композитора
о разрыве радужных паутин
о соловьиной катастрофе
не повторившись от пантер
«я очень любила свое
детство» скрывайся коллекционируй
механизмы доледниковые
неладно солнечного угла
ни под каким у. к планете
лица изборожденны как лужи или
совы рукавичка на резинках валенки
ОМЕГА
устье холодной не обращается в ноль
безработный садовник в безопасную кровь
заселение года после необратимого
вечера в потемневшие воды готовь
переплывешь чувства площадей
многоугольников холодны и сложны
ошибка ошибка в снегу
лежащего мягкие приберут умы
береза да елка пригородных баб
потеряли кости счастливое лицо
недолго птицам масштаб
клюва со следами боев лица
океан тревоги травмированный калейдоскоп
индийские боги вязнут в извержении ив
первичную теряя половину погружая руки в
ряд справа переваливает узкий горб
лишайник и межсезонный орел авангард
отражения солнц хлюпают в горизонт
пожара портретное сходство битого льда
капиллярам ракета в разрушенный порт
смена слона прогремевшей души
к музыке древовидно напротив дворца
разветвляющейся влажности алкоголь
улыбался если же щупальца
тоска обуви поцелуя на им цветет
под ногами растрепанных петь и вить
парный ранее великодушных почвы прошла
троица светочами харит
пульс зубцы цитадели руку просунь
в выбоину и прикоснулась к
………………………………………….
на золотой ладье в черноту уходя
ПРАВЫЙ И КРАСНЫЙ
Мы просто упали по обе стороны головы
бежать обратно в пушку о парапет и сделать границы бесконечного возможность задать
я шлепаю Вас
много цветок курган и красные молнии в то же время путают гул в воздухе в бетоне который перед каждым живым существом выла гнусной магией журналы с чистым горным монтанистским поэтому многие из них являются черными как луч света светит на губах чувство
лучше гарнизона белые стены движутся через пустыню перелески найти сладкий аромат войны он упал до необычайно стекляшки угловой шириной непроницаемые боевых действий в окопах и смеясь надевается на тело большой трещины в небе и вызывают люди будут смотреть вниз, наперекор, они были слепы или оба помимо ольхи
да, ультрамарин!
воздухоплаватели!
перекручен!
сырой от ожогов!
первый был изменен на алкоголь волосы, когда нарушения были замучены устье звезд и принимает форму светло-розовый вентилятор аорты
кукуруза под кожей прозрачные или драгоценный камень со стволом а другой –
череп ламп умы
тела черной Африки
оболочки электронов
Мираж бесконечные льда голыми зубами
УЛИТКА
улитка молится всему
а мы забыли райскую
о море лему-
рийскую сказку
распутывая наши
следы тем быв чего
не знает а узнавши
попятилась забывчивость
спросишь не меня
на оборот ли два ли
витка ракушке времени
уходит грамм развалин
в обломках каждый день
самого себя раз ему
вина прямохождения
недоказуема
полу- за будь здоров
цветы они еще
видели головы задрав
высыхающее водохранилище
скорее без
печали опыта
бурю в стакане дребезг
стеклопакетов оптом
в так края
внутри лица лица
того что обо мне твоего я
улитка вдумывается
ПОДРАЖАНЬЕ КОПТСКОМУ
Огонь, огонь, ничего кроме
Огня не осталось, прямо
Наследуя форме по крови,
Пламя, сжигая предметы, право.
Форма без форм, облако,
Внутри облака – гром
Разговаривает про яблоко,
Человеческий корм.
Ум, ничем не обя-
Занный – любит львицу лев,
Я тебя, я тебя, я тебя,
Единственная из Ев.
НЕ ПОЗНАКОМИЛСЯ
не познакомился теперь его зовут
на той стороне луны или нет
на облысевшей от химио-
терапии луне шерстяная шапочка
кровь чужую через не хочу
так то что мы не знаем движет то
что знаем а игла не достает до сна
в такт все умрут никто не умрет
солнце марта глазело на сетчатку
на миллиметр мира миллиметр страха
попала рыбка отблеска в сетчатку
в бесконечно-темное обратно мы
рыбаки отвечают логосы
свет это сад вдыхает выдыхается
мне за него затягиваться или
на вдохе господи на выдохе помилуй
* * *
Солнцу и земле хватает года
Чтобы совершить движенье от
Градуса апсиды до другого
Равного, на полный оборот
Относительно друг-друга. Мы
Суть взаимно брошенная тень, я
И ты бывали эллипсом ритми-
Ческим общего сердцебиенья.
Растерялися неулови-
Мы – не по орлу ли решка – крест и
Роза. На любой из половин
Одиночеству хватает места.
А разлука – так о чем и речь, на
Каждый разворот по мигу, да
Надо подождать покуда вечность
Кончится, и вместе – навсегда!
ГЛАДИОЛУСЫ
пробужденье тоска а тоска гладиолусы
за решеткой футбольного грядками сентябрям
ничего не осталось кроме как быть сентябрями
смесью расцветок беззаконным
скрещиваньем пород стыдиться беспомощной
ярко не совладать
я их резал спокойно отцветут но будут
несколько суток со мною быть может
вечно в памяти школ это где
гладиолусы помнят грядки нож
воду наши глаза безумие собственных форм
тоску по бытию непрекращающуюся