АТЕЛЬЕ ШОШАННЫ РИББЕНТРОП / ДМИТРИЙ БЫКОВ И ЕГО КАГАНАТ
Демократия – такой режим, при котором надо любить все отвратительное. Отвратительные половые извращения, отвратительные национальности, отвратительные книги. Слушать по радио отвратительные голоса, смотреть по телевизору отвратительные рожи, переписываться с отвратительными друзьями в отвратительных социальных сетях. Вы готовы к этому? Если не готовы – ваше место на обочине цивилизации, в странах третьего мира. В постиндустриальном информационном обществе вам делать нечего. Ничего не поделаешь – именно на эту вершину завела нас история и ее прогресс. Вы должны не только терпеть все, что вам предлагают, вы должны это любить. Не полюбите – разоблачат, задвинут, вычеркнут из цивилизации. Но сегодня я хотела бы поговорить не о гомосексуализме, поскольку о нем говорят на каждом углу, а о книгах. Все равно разговаривая о книгах, неизбежно заговоришь и о гомосексуализме. И наоборот. Парадокс? Отнюдь! Парадокс – друг гениев, а гений теперь совсем не то, что считалось раньше. Друзья парадоксов остаются непонятыми и даже презираемыми в обществе, где парадоксы никому не понятны. Недругов парадоксов – большинство. Будьте проще – появляйтесь чаще в телевизоре, и на подиуме - и к вам потянутся люди. Даже те, кто телевизора не смотрит. Даже те, кто слеп, глух и нем.
Быков – очень распространенная фамилия в нашем искусстве. Вот Василь Быков, он писал про войну: его проходят в школе. Вот Ролан Быков, он играл в кино Бармалея, его боятся наши дети. Еще есть Леонид Быков, его любят бабушки, потому что он подарил нам образ Максима Перепелицы. Известен также диссидент Буковский, но его фамилия пишется через «у», а не через «ы», поэтому его можно упустить из вида. Не знаю как вам, но моему поколению достался Быков Дмитрий. Поэт, писатель, шоумен. И главное – бунтовщик, будущий декабрист и политкаторжанин. Он так и говорит: «История поставила на нас, и положила на них». Я не знаю, кого он имеет в виду, но звучит красиво. «История поставила на нас! На нас!» Не на белорусского партизана, не на Бармалея и даже не на Максима Перепелицу, а на них! Завидуете? Лично я восхищаюсь. Я замираю. Я аплодирую. Замираю и аплодирую одновременно. Обидно, конечно, что на нас история (видимо, отечественная) положила, но ведь кто-то должен быть первым, а кто-то вторым. А кто-то вообще последним должен быть! Самым последним! А последними у нас оказываются, как правило, вежливые, воспитанные люди. А остальные, на кого поставила история, прорываются в историю эту без очереди. Они буквально вляпываются в эту историю. Таковы времена и нравы. Кто смел, тот и поспел. И вообще если вы обладаете богатой духовной жизнью, спешите предъявить ее как можно скорее. А то ее никто не увидит и оставит вас доживать с нею наедине, как старуху с разбитым корытом.
И все-таки зададимся вопросом, на кого конкретно эта история ставит и в какой игре. Ведь существуют контексты, иерархии, различные системы ценностей. У нас они одни, у китайцев другие. В животном мире вообще чудовищные, бесчеловечные законы, хотя по последним исследованиям и среди зверей все чаще встречается гомосексуализм. Вот Дмитрий Быков приезжает в Израиль и нравоучительно говорит местным жителям, что ему идея их государственности не по душе. Что он не понимает кайфа жизни на пороховой бочке. Что в России ему жить интересней: там больше людей, которые могут его полюбить. Потому что там простор и на просторе живет множество национальностей. А в Израиле – только одна. И всех приезжих на эту национальность проверяют, в то время как в России не проверяют, хотя и чуют за версту. Итак, Быков говорит израильтянам: «Вы ошиблись! Идея сионизма в корне не верна. Нельзя хранить всю соль в одной солонке!» - рачительно добавляет он, подчеркивая этим, что он сам, и его единокровные братья являются «солью земли». Заметьте, солью. Не известью, не навозом, не сахаром или перцем, а именно солью. Какой, спросите вы. Может быть, поваренной? Может, солью уксусной кислоты? Угольной или даже серной? Но какой дурак будет хранить такие химикаты в столовой солонке? Быков подразумевает под солью земли – суть земли. Суть любой, а в нашем случае русской, земли. А сути много не бывает, смысл жизни доступен избранным. Так что лучше недосолить, чем пересолить. Россия, к примеру, шестая часть суши, огромный континент. А посолена совсем чуть-чуть, где-то на 0.1 %. Даже не щепоткой соли, одной лишь ее крупинкой, малым кристалликом. И, тем не менее, история поставила на них! Несмотря на существенное снижение численности, еврейская община в России продолжает оставаться одной из крупнейших в Европе, считает советник президента Всемирного конгресса русскоязычного еврейства Матвей Членов. "Если все же следовать данным переписи, в европейском рейтинге мы переместились на четвертое место после Франции, Англии и Германии", - сказал он редакции NEWSru.co.il. Спасибо вам, Матвей Членов: вы правильно указали нам расстановку сил. Мы переместились на четвертое место по смыслу жизни, соль нашей земли стремительно убывает. Но не численностью надо брать врага, а умением, говорил фельдмаршал Суворов. Дмитрий Быков в этой связи предлагает нам убедительную трактовку отечественной истории. Она, по его мнению, представленному в романе «ЖД», является противостоянием «варягов» и «хазар». То есть это противостояние и есть движущая сила Руси-тройки, о которой так романтично писал Гоголь. Он сказал «поехали», он взмахнул рукой! Как только «хазары» допустили в космос первым настоящего арийца, белокурую бестию? Улыбчивую, обаятельную, находчивую. Уже хотя бы поэтому Армагеддон неизбежен. Гоги и магоги выходят из-под контроля. И скоро, уже скоро наступит время для седьмой язвы. Если вдуматься, мир действительно разделился на нас и них. На тех, кто слышит при письме хруст снега и тех, кто слышит пересыпание аравийского песка. Слышит ли его Быков, с такой легкостью отрекшийся от Леванта? Отвечаю: нет, не слышит. И сейчас я объясню, почему. Вернее, Быков объяснит сам.
«Татарстан является сегодня во многих отношениях территорией чуждой и потерянной. Татарстан – анклав внутри России. Анклав во многих отношениях татарский, исламский. Сделать из него стопроцентный русский не получится и не надо… Надо привыкать будет с этим жить, как привыкать жить с независимым Кавказом, независимой Сибирью, независимым Дальним Востоком, - заявил писатель во время официального визита в город Казань. Он выступил за свободу татарского народа, призвал его к дальнейшей борьбе за свои права. В связи с этим вспоминается история возникновения «хазар», и его особой ветви – «восточного ашкеназийства». Согласно Артуру Кеслеру подавляющее большинство русских, польских, немецких и прибалтийских евреев ведут свое происхождение от хазар - тюркского народа южной России, которые обратились в иудаизм во времена Карла Великого (около 740 г. н.э.). Хазары были полукочевым тюркско-финским народом, который заселял междуречье Волги и Дона. Когда Хазария была завоевана монголо-татарами в XIII в., ее население (хазары, обращенные в иудаизм) переселилось на северо-запад и стало предками евреев ашкенази. Эти хазарские евреи намного превосходили численностью евреев иудейской расы, которые достигли Европы в другие периоды и другими путями. Отсюда противоречие Дмитрия Быкова с землею обетованной и неприятие им сионизма, как действенной политической теории. Хазары – это татары. Быков – татарин, ордынец, последователь монголо-татарского ига, явившегося основой нашего евразийского государства. Именно поэтому он смотрит в корень и защищает самостийность своих единокровных татар. При этом подходе количество «соли земли» на наших суглинках существенно увеличивается. И тоскливое антиинтеллигентское нытье о выходцах из белорусских местечек, сделавших революцию и подменивших собой класс российской аристократии и национальной интеллигенции, в данном случае не проходит. Мы всегда жили бок о бок с татарами и учились у них так же, как американские пионеры учились государственности у ирокезов. Дмитрий Быков – ирокез. Он стоит на своей земле. На земле, которую завоевали его предки. Поэтому он волен раздавать эту недвижимость направо и налево, как Ельцин, который, без сомнения такой же ирокез и татарин, как Быков.
Скажу честно – я никогда не читала романов Дмитрия Быкова. И никогда не буду их читать так же, как романы Толстого, Джойса и Голсуорси. Я не люблю толстых книг – в них слишком легко теряется щепотка соли. А если нас что-то интересует, то только она. Как известно «ложка дегтя портит бочку меда». Скажу честно – я никогда не читала его стихов. Мне хватает того, что передают по радио. На мой взгляд, Дмитрий намного талантливее Задорного и Петросяна. Быков эмоционален – поклонники любят писателей и поэтов за избыток чувств. Он не брызжет слюной, как Кургинян, но чем-то все-таки по общему ощущению брызжет. Щедро, размашисто, во все стороны. Лес рубят – щепки летят. Когда рубят правду-матку – летят брызги. Неважно, что Дмитрий говорит вещи скучные, простые (иные просто ему не даются). Тем более все, что ему не по зубам, он называет пошлостью. Он, все что видит, называет пошлостью, но говорит об этом с такой страстью и взволнованностью, что люди начинают ему верить. Они видят Быкова и говорят: пошлость. Теперь мы ему, пошляку, верим. Мы уверовали в пошлость, как в универсальный стиль жизни. Но разве в этом дело? Разве дело в том, что пошлость ему не по зубам? У него хорошие зубы – не то, что у президента Америки Вашингтона, которому пришлось пересадить зубы одного из его негров-рабов. Рабу вставили гнилые зубы президента Вашингтона, а президенту Вашингтону белоснежные зубы раба. И он обрел еще большую популярность в народе: известно, что американцы встречают людей по зубам, а не по глазам. Быкова тоже. Его тоже всегда встречают по зубам. Увидят – и сразу по зубам. Поэтому Быков хочет в Африку. К белозубым и чернолицым. Он говорит это прямым текстом: «В Штатах мне очень многое нравится. Арканзас, например, с его живописной глушью. Новая Англия. Сан-Франциско. Англия: Кембридж я очень люблю. И ужасно мне хочется в Африку – это у нас в крови с Пушкина. А чтобы мне здесь в это время никто не изменял, я бы туда, естественно, поехал не один». Здесь он проговаривается, что с Пушкиным они одной крови, что позволяет предположить, что и Пушкин самый настоящий татарин. И еще он проговаривается, что стоит ему отлучиться, все тут же начинают Быкову изменять. Жены, любовницы, поклонники и поклонницы. Он хочет поехать в Африку не один: он хочет взять с собою всех жен, любовниц, поклонников и поклонниц. Вот как все изменилось. А раньше Быков путешествовал с мамой. Она помогала следить ему за обменом веществ и сменой носков. Освободившись от родительской опеки, он путешествует один, что, вероятно, позволяет ему изменять всем изменникам, оставленным дома. Око за око! Любое зло должно быть покрыто другим злом. На каждый роток не накинуть платок! Каждой сестре – по серьге! Быков поднаторел не только в политической революции, он – стал вожаком и теоретиком и в революции сексуальной.
«Избегайте эротических сцен! Это самое сложное в литературе. Хорошую эротическую сцену написать труднее, чем хороший обед», говорит Быков в своем интервью в татарской Сибири, и тут же приводит пример сексапильного стиля: «…неожиданно маленькие, при широких бедрах, тугие груди, хотелось назвать их титьками и мять долго, больно». Я тут же представляю нимфетку, над которой склонился Быков и мнет ее за грудь: долго, больно. На недавней афише Дмитрия так и написано: человек безумной энергии, поэт, журналист, писатель, телеведущий, обожающий странные места. Понимаете, о какой безумной энергии здесь говорится? Поняли, о каких местах идет речь? О неожиданно маленьких местах при широких бедрах… Как иначе? Именно отсюда, из тонкого эротизма, восходит неприятие Быковым стилистики Набокова. Кто такой Набоков? Стилист, чистоплюй, педофил! Барина нужно оплевать! Никогда бы не написал он о том, что так «хочется назвать титьками»! Не смог бы он написать. Даже Феликс Кузнецов, оракул соцреализма, называл Набокова некрофилом. Вся советская письменность отвернулась от него в пользу Максима Горького и Эдуарда Асадова. Дмитрий Быков восстановил связь времен. Он вернул запах буфета ЦДЛ в разряженный эфир посткоммунистической эпохи. Мы почувствовали руками шероховатость плюша, вязкость салата оливье, комсомольский задор авторской песни, так приятно звучащей у костра и в редакционной комнате журнала «Юность» Дементьевского созыва. При этом Быков – настоящий бунтовщик, бескомпромиссный революционер. Как только в 1991 году он услышал о преступлениях Сталина, он влился в демократическую колонну нашей молодежи и ни разу из нее не вышел. Так держать! Однако если он услышит о преступлениях Ельцина, он покинет эту колонну и пойдет в противоположную сторону. Как говорят, Борис мне друг, но истина дороже. Он пойдет в другую сторону, чтобы «разорвать замкнутый круг русской истории», «чтобы сделать, наконец, народ хозяином собственной страны». В 90-х Быков с друзьями сделал хозяевами нашей страны народ, состоящий из Абрамовича, Вексельберга и Фридмана. Какой народ теперь на очереди к престолу? Какой народ пойдет за тобой, о Быков?
Увидев Дмитрия Быкова, вспоминаешь мысль Бродского, что поэт ответственен за свое лицо и внешний облик. Быков понимает это. Он сохраняет в естественном виде, как внешний вид, так и внутренний мир. Внешний вид его призван вызывать в народах ксенофобию, он ведет к разрушению межнациональных браков. Ему этого мало. Он пестует душу, которая у него равновелика внутреннему миру. Он опровергает опыт тысячелетий, доказывая, что жизни духа не существует, что все это бабкины выдумки в отсталой стране. Быковское внутреннее «я» подчеркивает близость художника к Пастернаку, Горькому, Окуджаве. Ему нужно оттолкнуть нас от этих авторов, так же как и от себя самого. На войне как на войне. Если вы не можете меня полюбить, то хотя бы возненавидьте! А когда вы меня возненавидите, я скажу, что это – от зависти. Я скажу, что вы - пошляк. Таков он, непобедимый, непотопляемый Быков. Он родственник Чубайса, он его двоюродный брат. Можете проверить. Итак, Дмитрий делает все, чтобы борьба между «варягами» и «хазарами» продолжалась, и разгоралась с новою силой. Что может быть отвратительнее скрипучего голоса Окуджавы? Что гаже инфантильного крика Пастернака сквозь, воспетую им, форточку? А Горький на Капри… Чем он отличается от Ленина в Польше? Тьфу… Демократия призывает любить нас отвратительное, самое отвратительное. Мы должны терпеть. Если считаем себя интеллигентными людьми. Если хотим, чтобы история поставила на нас, как на Быкова в бое быков.
«Наш мир сегодня так просел,
Что стал привычен облик скотский.
Не раем был СССР,
Но в нем возможен был Высоцкий».
Сказал он недавно, тоскуя по «твердой руке» настоящего хозяина, при котором и балерина и фреза токарного станка вращаются в строго заданном ритме. Он любит рассуждать об октябрьском перевороте, о гении Ленина и Троцкого. Вожди революции показали, что в России все возможно. Что «скотский облик» может украшать президиумы международных книжных ярмарок и глянец афиш, а Высоцкого, который назвал бы все своими именами, в ближайшее время не предвидится. Быкова травят, смешивают с грязью, обещают поджарить на медленном огне. Пишут о его «свинцовой заднице», позволившей накатать целую библиотеку при полном отсутствии оригинального взгляда на мир. Одну за другой он получает унизительные премии и денежные вознаграждения, понимая, что завтрашний день принесет лишь позор и опустошение, а мы должны жить днем сегодняшним. Его литературу отсылают на мещанский Брайтон-Бич, говорят, что его место там, на берегу Атлантики, а не Москва реки, но он продолжает писать для нас, варягов, русаков, невежд. Быков любит прогресс, он за – науку. Он призывает смотреть в светлое будущее, а не в липкое прошлое. Но мракобесы смеются над ним, обзывают выкрестом и проходимцем. А ведь все просто: люди ненавидят того, кто посмел возвыситься над ними, кто обрел величие. Поэтому Быков по праву сравнивает себя с Филиппом Киркоровым, который тоже подвергается наездам со стороны завистников и подлецов. Пусть. Что, в конце концов, плохого, если Дмитрий хочет жениться на Алле Пугачевой? Он умен, влиятелен, работоспособен. Он сексуален, в конце концов! У него чувства юмора не меньше, чем у Галкина. Есть вероятность, что при всех своих талантах он очень хорошо поет. А если поет плохо, то очень хорошо визжит! Вы слыхали, как поют дрозды? Теперь вы должны послушать, как визжит Дмитрий Быков. Я не читала его книг, но знаю о нем все. Я люблю его. Я хочу защекотать его своими проманикюренными пальчиками, чтоб он визжал и брызгал божьими искрами из всех своих щелей. Я хочу пойти с ним в разведку, спать в одном спальном мешке, есть из одной консервной банки. Я готова есть с ним что угодно, даже собачий, нет, даже кошачий корм. Когда он начнет стрелять из пулемета, я буду поддерживать своими хрупкими руками пулеметную ленту. Буду точить ему пули напильником, начинять их ядом. «Матрица русской истории такова, что огромное большинство народа делает свой выбор только после того, как власть уже захвачена», говорит мой кумир. «И это не оппозиция назначила народ «быдлом» – это он сам для себя выбрал роль созерцателя и перебежчика». Дима, мы захватим власть вместе с тобой! А народ от нас далеко не убежит! Любимый, перечитай мое письмо! Пойми, тебе нужна женщина, такая как я! А не та, что изменит при первой возможности с каким-нибудь другим народом! Со мною ты станешь готов на подвиг, и достигнешь святости монаха Бертольда Шварца, который, как известно изобрел порох!
Быков – очень распространенная фамилия в нашем искусстве. Вот Василь Быков, он писал про войну: его проходят в школе. Вот Ролан Быков, он играл в кино Бармалея, его боятся наши дети. Еще есть Леонид Быков, его любят бабушки, потому что он подарил нам образ Максима Перепелицы. Известен также диссидент Буковский, но его фамилия пишется через «у», а не через «ы», поэтому его можно упустить из вида. Не знаю как вам, но моему поколению достался Быков Дмитрий. Поэт, писатель, шоумен. И главное – бунтовщик, будущий декабрист и политкаторжанин. Он так и говорит: «История поставила на нас, и положила на них». Я не знаю, кого он имеет в виду, но звучит красиво. «История поставила на нас! На нас!» Не на белорусского партизана, не на Бармалея и даже не на Максима Перепелицу, а на них! Завидуете? Лично я восхищаюсь. Я замираю. Я аплодирую. Замираю и аплодирую одновременно. Обидно, конечно, что на нас история (видимо, отечественная) положила, но ведь кто-то должен быть первым, а кто-то вторым. А кто-то вообще последним должен быть! Самым последним! А последними у нас оказываются, как правило, вежливые, воспитанные люди. А остальные, на кого поставила история, прорываются в историю эту без очереди. Они буквально вляпываются в эту историю. Таковы времена и нравы. Кто смел, тот и поспел. И вообще если вы обладаете богатой духовной жизнью, спешите предъявить ее как можно скорее. А то ее никто не увидит и оставит вас доживать с нею наедине, как старуху с разбитым корытом.
И все-таки зададимся вопросом, на кого конкретно эта история ставит и в какой игре. Ведь существуют контексты, иерархии, различные системы ценностей. У нас они одни, у китайцев другие. В животном мире вообще чудовищные, бесчеловечные законы, хотя по последним исследованиям и среди зверей все чаще встречается гомосексуализм. Вот Дмитрий Быков приезжает в Израиль и нравоучительно говорит местным жителям, что ему идея их государственности не по душе. Что он не понимает кайфа жизни на пороховой бочке. Что в России ему жить интересней: там больше людей, которые могут его полюбить. Потому что там простор и на просторе живет множество национальностей. А в Израиле – только одна. И всех приезжих на эту национальность проверяют, в то время как в России не проверяют, хотя и чуют за версту. Итак, Быков говорит израильтянам: «Вы ошиблись! Идея сионизма в корне не верна. Нельзя хранить всю соль в одной солонке!» - рачительно добавляет он, подчеркивая этим, что он сам, и его единокровные братья являются «солью земли». Заметьте, солью. Не известью, не навозом, не сахаром или перцем, а именно солью. Какой, спросите вы. Может быть, поваренной? Может, солью уксусной кислоты? Угольной или даже серной? Но какой дурак будет хранить такие химикаты в столовой солонке? Быков подразумевает под солью земли – суть земли. Суть любой, а в нашем случае русской, земли. А сути много не бывает, смысл жизни доступен избранным. Так что лучше недосолить, чем пересолить. Россия, к примеру, шестая часть суши, огромный континент. А посолена совсем чуть-чуть, где-то на 0.1 %. Даже не щепоткой соли, одной лишь ее крупинкой, малым кристалликом. И, тем не менее, история поставила на них! Несмотря на существенное снижение численности, еврейская община в России продолжает оставаться одной из крупнейших в Европе, считает советник президента Всемирного конгресса русскоязычного еврейства Матвей Членов. "Если все же следовать данным переписи, в европейском рейтинге мы переместились на четвертое место после Франции, Англии и Германии", - сказал он редакции NEWSru.co.il. Спасибо вам, Матвей Членов: вы правильно указали нам расстановку сил. Мы переместились на четвертое место по смыслу жизни, соль нашей земли стремительно убывает. Но не численностью надо брать врага, а умением, говорил фельдмаршал Суворов. Дмитрий Быков в этой связи предлагает нам убедительную трактовку отечественной истории. Она, по его мнению, представленному в романе «ЖД», является противостоянием «варягов» и «хазар». То есть это противостояние и есть движущая сила Руси-тройки, о которой так романтично писал Гоголь. Он сказал «поехали», он взмахнул рукой! Как только «хазары» допустили в космос первым настоящего арийца, белокурую бестию? Улыбчивую, обаятельную, находчивую. Уже хотя бы поэтому Армагеддон неизбежен. Гоги и магоги выходят из-под контроля. И скоро, уже скоро наступит время для седьмой язвы. Если вдуматься, мир действительно разделился на нас и них. На тех, кто слышит при письме хруст снега и тех, кто слышит пересыпание аравийского песка. Слышит ли его Быков, с такой легкостью отрекшийся от Леванта? Отвечаю: нет, не слышит. И сейчас я объясню, почему. Вернее, Быков объяснит сам.
«Татарстан является сегодня во многих отношениях территорией чуждой и потерянной. Татарстан – анклав внутри России. Анклав во многих отношениях татарский, исламский. Сделать из него стопроцентный русский не получится и не надо… Надо привыкать будет с этим жить, как привыкать жить с независимым Кавказом, независимой Сибирью, независимым Дальним Востоком, - заявил писатель во время официального визита в город Казань. Он выступил за свободу татарского народа, призвал его к дальнейшей борьбе за свои права. В связи с этим вспоминается история возникновения «хазар», и его особой ветви – «восточного ашкеназийства». Согласно Артуру Кеслеру подавляющее большинство русских, польских, немецких и прибалтийских евреев ведут свое происхождение от хазар - тюркского народа южной России, которые обратились в иудаизм во времена Карла Великого (около 740 г. н.э.). Хазары были полукочевым тюркско-финским народом, который заселял междуречье Волги и Дона. Когда Хазария была завоевана монголо-татарами в XIII в., ее население (хазары, обращенные в иудаизм) переселилось на северо-запад и стало предками евреев ашкенази. Эти хазарские евреи намного превосходили численностью евреев иудейской расы, которые достигли Европы в другие периоды и другими путями. Отсюда противоречие Дмитрия Быкова с землею обетованной и неприятие им сионизма, как действенной политической теории. Хазары – это татары. Быков – татарин, ордынец, последователь монголо-татарского ига, явившегося основой нашего евразийского государства. Именно поэтому он смотрит в корень и защищает самостийность своих единокровных татар. При этом подходе количество «соли земли» на наших суглинках существенно увеличивается. И тоскливое антиинтеллигентское нытье о выходцах из белорусских местечек, сделавших революцию и подменивших собой класс российской аристократии и национальной интеллигенции, в данном случае не проходит. Мы всегда жили бок о бок с татарами и учились у них так же, как американские пионеры учились государственности у ирокезов. Дмитрий Быков – ирокез. Он стоит на своей земле. На земле, которую завоевали его предки. Поэтому он волен раздавать эту недвижимость направо и налево, как Ельцин, который, без сомнения такой же ирокез и татарин, как Быков.
Скажу честно – я никогда не читала романов Дмитрия Быкова. И никогда не буду их читать так же, как романы Толстого, Джойса и Голсуорси. Я не люблю толстых книг – в них слишком легко теряется щепотка соли. А если нас что-то интересует, то только она. Как известно «ложка дегтя портит бочку меда». Скажу честно – я никогда не читала его стихов. Мне хватает того, что передают по радио. На мой взгляд, Дмитрий намного талантливее Задорного и Петросяна. Быков эмоционален – поклонники любят писателей и поэтов за избыток чувств. Он не брызжет слюной, как Кургинян, но чем-то все-таки по общему ощущению брызжет. Щедро, размашисто, во все стороны. Лес рубят – щепки летят. Когда рубят правду-матку – летят брызги. Неважно, что Дмитрий говорит вещи скучные, простые (иные просто ему не даются). Тем более все, что ему не по зубам, он называет пошлостью. Он, все что видит, называет пошлостью, но говорит об этом с такой страстью и взволнованностью, что люди начинают ему верить. Они видят Быкова и говорят: пошлость. Теперь мы ему, пошляку, верим. Мы уверовали в пошлость, как в универсальный стиль жизни. Но разве в этом дело? Разве дело в том, что пошлость ему не по зубам? У него хорошие зубы – не то, что у президента Америки Вашингтона, которому пришлось пересадить зубы одного из его негров-рабов. Рабу вставили гнилые зубы президента Вашингтона, а президенту Вашингтону белоснежные зубы раба. И он обрел еще большую популярность в народе: известно, что американцы встречают людей по зубам, а не по глазам. Быкова тоже. Его тоже всегда встречают по зубам. Увидят – и сразу по зубам. Поэтому Быков хочет в Африку. К белозубым и чернолицым. Он говорит это прямым текстом: «В Штатах мне очень многое нравится. Арканзас, например, с его живописной глушью. Новая Англия. Сан-Франциско. Англия: Кембридж я очень люблю. И ужасно мне хочется в Африку – это у нас в крови с Пушкина. А чтобы мне здесь в это время никто не изменял, я бы туда, естественно, поехал не один». Здесь он проговаривается, что с Пушкиным они одной крови, что позволяет предположить, что и Пушкин самый настоящий татарин. И еще он проговаривается, что стоит ему отлучиться, все тут же начинают Быкову изменять. Жены, любовницы, поклонники и поклонницы. Он хочет поехать в Африку не один: он хочет взять с собою всех жен, любовниц, поклонников и поклонниц. Вот как все изменилось. А раньше Быков путешествовал с мамой. Она помогала следить ему за обменом веществ и сменой носков. Освободившись от родительской опеки, он путешествует один, что, вероятно, позволяет ему изменять всем изменникам, оставленным дома. Око за око! Любое зло должно быть покрыто другим злом. На каждый роток не накинуть платок! Каждой сестре – по серьге! Быков поднаторел не только в политической революции, он – стал вожаком и теоретиком и в революции сексуальной.
«Избегайте эротических сцен! Это самое сложное в литературе. Хорошую эротическую сцену написать труднее, чем хороший обед», говорит Быков в своем интервью в татарской Сибири, и тут же приводит пример сексапильного стиля: «…неожиданно маленькие, при широких бедрах, тугие груди, хотелось назвать их титьками и мять долго, больно». Я тут же представляю нимфетку, над которой склонился Быков и мнет ее за грудь: долго, больно. На недавней афише Дмитрия так и написано: человек безумной энергии, поэт, журналист, писатель, телеведущий, обожающий странные места. Понимаете, о какой безумной энергии здесь говорится? Поняли, о каких местах идет речь? О неожиданно маленьких местах при широких бедрах… Как иначе? Именно отсюда, из тонкого эротизма, восходит неприятие Быковым стилистики Набокова. Кто такой Набоков? Стилист, чистоплюй, педофил! Барина нужно оплевать! Никогда бы не написал он о том, что так «хочется назвать титьками»! Не смог бы он написать. Даже Феликс Кузнецов, оракул соцреализма, называл Набокова некрофилом. Вся советская письменность отвернулась от него в пользу Максима Горького и Эдуарда Асадова. Дмитрий Быков восстановил связь времен. Он вернул запах буфета ЦДЛ в разряженный эфир посткоммунистической эпохи. Мы почувствовали руками шероховатость плюша, вязкость салата оливье, комсомольский задор авторской песни, так приятно звучащей у костра и в редакционной комнате журнала «Юность» Дементьевского созыва. При этом Быков – настоящий бунтовщик, бескомпромиссный революционер. Как только в 1991 году он услышал о преступлениях Сталина, он влился в демократическую колонну нашей молодежи и ни разу из нее не вышел. Так держать! Однако если он услышит о преступлениях Ельцина, он покинет эту колонну и пойдет в противоположную сторону. Как говорят, Борис мне друг, но истина дороже. Он пойдет в другую сторону, чтобы «разорвать замкнутый круг русской истории», «чтобы сделать, наконец, народ хозяином собственной страны». В 90-х Быков с друзьями сделал хозяевами нашей страны народ, состоящий из Абрамовича, Вексельберга и Фридмана. Какой народ теперь на очереди к престолу? Какой народ пойдет за тобой, о Быков?
Увидев Дмитрия Быкова, вспоминаешь мысль Бродского, что поэт ответственен за свое лицо и внешний облик. Быков понимает это. Он сохраняет в естественном виде, как внешний вид, так и внутренний мир. Внешний вид его призван вызывать в народах ксенофобию, он ведет к разрушению межнациональных браков. Ему этого мало. Он пестует душу, которая у него равновелика внутреннему миру. Он опровергает опыт тысячелетий, доказывая, что жизни духа не существует, что все это бабкины выдумки в отсталой стране. Быковское внутреннее «я» подчеркивает близость художника к Пастернаку, Горькому, Окуджаве. Ему нужно оттолкнуть нас от этих авторов, так же как и от себя самого. На войне как на войне. Если вы не можете меня полюбить, то хотя бы возненавидьте! А когда вы меня возненавидите, я скажу, что это – от зависти. Я скажу, что вы - пошляк. Таков он, непобедимый, непотопляемый Быков. Он родственник Чубайса, он его двоюродный брат. Можете проверить. Итак, Дмитрий делает все, чтобы борьба между «варягами» и «хазарами» продолжалась, и разгоралась с новою силой. Что может быть отвратительнее скрипучего голоса Окуджавы? Что гаже инфантильного крика Пастернака сквозь, воспетую им, форточку? А Горький на Капри… Чем он отличается от Ленина в Польше? Тьфу… Демократия призывает любить нас отвратительное, самое отвратительное. Мы должны терпеть. Если считаем себя интеллигентными людьми. Если хотим, чтобы история поставила на нас, как на Быкова в бое быков.
«Наш мир сегодня так просел,
Что стал привычен облик скотский.
Не раем был СССР,
Но в нем возможен был Высоцкий».
Сказал он недавно, тоскуя по «твердой руке» настоящего хозяина, при котором и балерина и фреза токарного станка вращаются в строго заданном ритме. Он любит рассуждать об октябрьском перевороте, о гении Ленина и Троцкого. Вожди революции показали, что в России все возможно. Что «скотский облик» может украшать президиумы международных книжных ярмарок и глянец афиш, а Высоцкого, который назвал бы все своими именами, в ближайшее время не предвидится. Быкова травят, смешивают с грязью, обещают поджарить на медленном огне. Пишут о его «свинцовой заднице», позволившей накатать целую библиотеку при полном отсутствии оригинального взгляда на мир. Одну за другой он получает унизительные премии и денежные вознаграждения, понимая, что завтрашний день принесет лишь позор и опустошение, а мы должны жить днем сегодняшним. Его литературу отсылают на мещанский Брайтон-Бич, говорят, что его место там, на берегу Атлантики, а не Москва реки, но он продолжает писать для нас, варягов, русаков, невежд. Быков любит прогресс, он за – науку. Он призывает смотреть в светлое будущее, а не в липкое прошлое. Но мракобесы смеются над ним, обзывают выкрестом и проходимцем. А ведь все просто: люди ненавидят того, кто посмел возвыситься над ними, кто обрел величие. Поэтому Быков по праву сравнивает себя с Филиппом Киркоровым, который тоже подвергается наездам со стороны завистников и подлецов. Пусть. Что, в конце концов, плохого, если Дмитрий хочет жениться на Алле Пугачевой? Он умен, влиятелен, работоспособен. Он сексуален, в конце концов! У него чувства юмора не меньше, чем у Галкина. Есть вероятность, что при всех своих талантах он очень хорошо поет. А если поет плохо, то очень хорошо визжит! Вы слыхали, как поют дрозды? Теперь вы должны послушать, как визжит Дмитрий Быков. Я не читала его книг, но знаю о нем все. Я люблю его. Я хочу защекотать его своими проманикюренными пальчиками, чтоб он визжал и брызгал божьими искрами из всех своих щелей. Я хочу пойти с ним в разведку, спать в одном спальном мешке, есть из одной консервной банки. Я готова есть с ним что угодно, даже собачий, нет, даже кошачий корм. Когда он начнет стрелять из пулемета, я буду поддерживать своими хрупкими руками пулеметную ленту. Буду точить ему пули напильником, начинять их ядом. «Матрица русской истории такова, что огромное большинство народа делает свой выбор только после того, как власть уже захвачена», говорит мой кумир. «И это не оппозиция назначила народ «быдлом» – это он сам для себя выбрал роль созерцателя и перебежчика». Дима, мы захватим власть вместе с тобой! А народ от нас далеко не убежит! Любимый, перечитай мое письмо! Пойми, тебе нужна женщина, такая как я! А не та, что изменит при первой возможности с каким-нибудь другим народом! Со мною ты станешь готов на подвиг, и достигнешь святости монаха Бертольда Шварца, который, как известно изобрел порох!