ВОЙЦЕХ ПЕСТКА
кто я
Кто я
Не суть важно
Столько разных серьезных вещей
Вопросов
На которые не знаю ответа
Если бы я мог как камень
Оковаться броней покоя
Или как березовый лист зеленый
Весне по-детски поверить
Вот бы мне позволено было
Зеркальным стать отраженьем
Или сонной фата-морганой знобкой пустыни
Тогда-то я знал бы кто
она, отражение в воде
Мечтательный взгляд бледное лицо
Она здесь
Хотя правду сказать нет ее
Не было раньше
Уж точно не будет и позже
Старательно учит иностранный язык
Не курит читает труды философов и поэтов
Разгуливает в таких китайских хлопковых маечках
Против всего восстает
Во всё верит
Еще немного и бросит
Начнет
Это тоже есть нет
Не имеет
Значения даже дистанция
Наибольшая из невозможных
Достижимая между
Мужчиной
Женщиной
Небытием и началом
возьми меня за руку
По самые запястья раскрытый пейзаж
Разговоры
Ландшафты солевых копей
Склоны пролитых слез
Настурции настроения
Небезопасные ущелья погоды
Что ни день привычный
И чуткий эпидермис губ
Постигающих чтение на ощупь
Послепраздничные
Танцы хромосом
Отшелушивание судеб
Тайные знаки от всадников Апокалипсиса
Вплоть до змеиного гнезда скользких страхов
Чешуи дрожи
Когда придет время
Возьми меня за руку
А дальше пусть
Падает семя сомнений
В желтую пропасть
Непостижимого
догмат веры
Добрые люди умирают безгласно
Обыкновенно в результате инфаркта или сыпного тифа
Они спешат
Доброта их не вписывается в рамки
Выходит из берегов подобно реке
От нее не укрыться
Остается лишь верить
Что попадают на небо экспрессом
Злые люди живут безнаказанно и слишком долго
Цепляются крепко за жизнь
В конце концов умирают
Играя со смертью в классики
Попадают в покои вечности
С черного входа
Через дискотеку
И тех и других
Тихая греет надежда
Именуемая в быту
Догматом веры
Что по смерти поселятся
В отдельных бараках
Минным полем разделенные на злых и добрых
Не верят что рождены от женщин одних и тех же
завтрак с Гамлетом
Принц
Жизнь оказалась для нас скверной пьесой
Вставленной по ошибке в тело письма, аномалией
Совершенствуемся
Шлифуем
Покуда грани не сходят на нет
В простую гладь
По каждому поводу у нас есть способы и манеры
Праздники
Кофе, сваренный в джезве
Без сахара, горячая сосиска
Области умеренной экспрессии, известия
Насущный хлеб, утренние зори, в общем-то
Наши мертвые покидают нас тупо и методично
Навсегда
Без возврата
Скашиваемые на лету
Потом
Суп с котом
Дробь азбуки, разбитое корыто дат
Вздох ветра
рута, маргаритка, фиалки
Всегда возможно продолжение, Офелия
Нетерпеливо наступает на пятки
Выжидает
Не обходит нас стороной
Не оставляет одних в лапах рока
Удача настигает его как раз в тот
Миг, когда распался предыдущий
Звучит кларнет расплаты
Всегда, везде и стоп крышка
Следует продолжение
Морщинится шкура на ударных
Вечно есть еще какой-нибудь он
Гамлет и серебряный иней паранойи
Разные варианты всё той же сцены
Другие Офелии, Лауры, а также Евы
Рута, ромашка и первая маргаритка
Которую ты вряд ли вспомнишь
Подробности второго плана
О них умолчим
Не способны оценить их влияние
На ход событий
Единственно светлым и ясным
Остается остров
Твоего тела
Хрупкий фарфор нежности
день оборотня, или Корнелий, придворный
Вышеупомянутый по имени
Корнелий, придворный
Его судьба, его заслуги нам неизвестны
Знаем только что не был
Не привлекался
Не употреблял из чаши предназначения
Вина истории, приправленного желчью
Один-единственный выход
Располагает ограниченным пространством
Посольства и чрезвычайных полномочий
Правом на одну реплику
Которое обычно использует
Что за камень он носит за пазухой
Бремя бури и брани, громкие тирады, речитатив
Предательский стилет скрыты от посторонних
Начинания не сворачивают
Из-за него свой ход
Чем руководствовался, куда обращался
В чем состоял его метод
Метод обеспечения присутствия
Тогда
Когда торчал за кулисами
Увы, никем не задокументированный
«Мы долг наш, как всегда, исполним точно»
Циклична, как морская волна, как полнолуние
Как вой пса
Жизнь, заключенная в этой фразе
Отличительная черта — гордость
Несомненно, оборотень
придорожный бар
На пересечении дорог с востока на запад
Из сегодня в завтра
От знали еще вчера до пребываем в неведении
Всё еще
Бар
Ты его не минуешь
Наша связь
Самая исключительная из всевозможных
Наш эксклюзив на автопортрет в зеркале
Наш ограниченный выбор. Из пива только «живец»
Из того, что не смогли съесть, холодный цыпленок
Надежды наши, наш обманутый голод, наш распаленный страх
Ожидания наши
Одиночество наше
На этом точка
Пчела «отче наш» под черепом
Наше прости
Прощай
поминание — опись
Стефану Александровичу
…В итоге
Пара теряющих слух раковин
Рог — из оленьей короны
И книжка
В муаре кофейных пятен
Labour question, год издания 1882
В целом три жемчужины
Которыми тешится
Продавец подержанных слов
Напрасных вещей
Ласково называя их
Ракушки-сплетницы
Лакированный дружок, вожделенная
Книжечка, моя зюзенька
К п. 1. …ракушки
Их всего две
Рассвет и закат
Библейские братья-ратоборцы
Высшая и низшая меры
Римская лилия
И черная строка wordpower
Из ада
Последней нежности
Как в шахматах: вкл.
Полночь любви, выкл.
Белое каление ненависти
В их полифоническом поле
Весна
Жизнь, трава
И там же
Искаженная проказой опыта
И лет сионская горница
Покоя и полюсов
Противостояния
Это было всегда
К п. 2. …рог
Алмаз короны, в стаде
Полусвета и месяца
Знак оловянный об одной стороне
Со скорбной цифирью
Расхристанная гора
На которой ждал Моисей
Развязность женщин, старцев непорочность
Пустыня заповедей
Цветы не цвели
Лишь увядали дети
В песках Писания
Под пологом жара
Трепет набухшей мышцы
Семя жизни
Судорога
Это было всегда
К п. 3. …книжка
Мертвая мудрость твоих страниц
Нечитаемое наречие
Плоская пристань в заливе времени
Не слышно проповеди на горе
Не видно горы, собственно
Бездымный огонь не горит
На кусте смородины
Лишь воробьи смс-ок
Кружат над городом
…дядьку долбануло ручкой колодца с живой водой
синяк под глазом…
…умываю руки — Пилат…
…ваши варенья варятся вечно…
И мы
В пламени ищущие избавления
Ни в нас ни после нас ничего
Прах
Это было всегда
Скупщик подержанных слов и вещей
Потирает руки
Водка, женщины, пойду отолью
Телесный триптих
Голод
Держит мертвых на расстоянии
По ту сторону стены
В засохших венках ухмылок
В янтаре молчания
В короне слёз
В конечном итоге ракушечная ласка
Единорожки
Изуродованный веер книги
Спи
То, что было всегда, — неправда
Перевод с польского: Сергей Морейно
Кто я
Не суть важно
Столько разных серьезных вещей
Вопросов
На которые не знаю ответа
Если бы я мог как камень
Оковаться броней покоя
Или как березовый лист зеленый
Весне по-детски поверить
Вот бы мне позволено было
Зеркальным стать отраженьем
Или сонной фата-морганой знобкой пустыни
Тогда-то я знал бы кто
она, отражение в воде
Мечтательный взгляд бледное лицо
Она здесь
Хотя правду сказать нет ее
Не было раньше
Уж точно не будет и позже
Старательно учит иностранный язык
Не курит читает труды философов и поэтов
Разгуливает в таких китайских хлопковых маечках
Против всего восстает
Во всё верит
Еще немного и бросит
Начнет
Это тоже есть нет
Не имеет
Значения даже дистанция
Наибольшая из невозможных
Достижимая между
Мужчиной
Женщиной
Небытием и началом
возьми меня за руку
По самые запястья раскрытый пейзаж
Разговоры
Ландшафты солевых копей
Склоны пролитых слез
Настурции настроения
Небезопасные ущелья погоды
Что ни день привычный
И чуткий эпидермис губ
Постигающих чтение на ощупь
Послепраздничные
Танцы хромосом
Отшелушивание судеб
Тайные знаки от всадников Апокалипсиса
Вплоть до змеиного гнезда скользких страхов
Чешуи дрожи
Когда придет время
Возьми меня за руку
А дальше пусть
Падает семя сомнений
В желтую пропасть
Непостижимого
догмат веры
Добрые люди умирают безгласно
Обыкновенно в результате инфаркта или сыпного тифа
Они спешат
Доброта их не вписывается в рамки
Выходит из берегов подобно реке
От нее не укрыться
Остается лишь верить
Что попадают на небо экспрессом
Злые люди живут безнаказанно и слишком долго
Цепляются крепко за жизнь
В конце концов умирают
Играя со смертью в классики
Попадают в покои вечности
С черного входа
Через дискотеку
И тех и других
Тихая греет надежда
Именуемая в быту
Догматом веры
Что по смерти поселятся
В отдельных бараках
Минным полем разделенные на злых и добрых
Не верят что рождены от женщин одних и тех же
завтрак с Гамлетом
Принц
Жизнь оказалась для нас скверной пьесой
Вставленной по ошибке в тело письма, аномалией
Совершенствуемся
Шлифуем
Покуда грани не сходят на нет
В простую гладь
По каждому поводу у нас есть способы и манеры
Праздники
Кофе, сваренный в джезве
Без сахара, горячая сосиска
Области умеренной экспрессии, известия
Насущный хлеб, утренние зори, в общем-то
Наши мертвые покидают нас тупо и методично
Навсегда
Без возврата
Скашиваемые на лету
Потом
Суп с котом
Дробь азбуки, разбитое корыто дат
Вздох ветра
рута, маргаритка, фиалки
Всегда возможно продолжение, Офелия
Нетерпеливо наступает на пятки
Выжидает
Не обходит нас стороной
Не оставляет одних в лапах рока
Удача настигает его как раз в тот
Миг, когда распался предыдущий
Звучит кларнет расплаты
Всегда, везде и стоп крышка
Следует продолжение
Морщинится шкура на ударных
Вечно есть еще какой-нибудь он
Гамлет и серебряный иней паранойи
Разные варианты всё той же сцены
Другие Офелии, Лауры, а также Евы
Рута, ромашка и первая маргаритка
Которую ты вряд ли вспомнишь
Подробности второго плана
О них умолчим
Не способны оценить их влияние
На ход событий
Единственно светлым и ясным
Остается остров
Твоего тела
Хрупкий фарфор нежности
день оборотня, или Корнелий, придворный
Вышеупомянутый по имени
Корнелий, придворный
Его судьба, его заслуги нам неизвестны
Знаем только что не был
Не привлекался
Не употреблял из чаши предназначения
Вина истории, приправленного желчью
Один-единственный выход
Располагает ограниченным пространством
Посольства и чрезвычайных полномочий
Правом на одну реплику
Которое обычно использует
Что за камень он носит за пазухой
Бремя бури и брани, громкие тирады, речитатив
Предательский стилет скрыты от посторонних
Начинания не сворачивают
Из-за него свой ход
Чем руководствовался, куда обращался
В чем состоял его метод
Метод обеспечения присутствия
Тогда
Когда торчал за кулисами
Увы, никем не задокументированный
«Мы долг наш, как всегда, исполним точно»
Циклична, как морская волна, как полнолуние
Как вой пса
Жизнь, заключенная в этой фразе
Отличительная черта — гордость
Несомненно, оборотень
придорожный бар
На пересечении дорог с востока на запад
Из сегодня в завтра
От знали еще вчера до пребываем в неведении
Всё еще
Бар
Ты его не минуешь
Наша связь
Самая исключительная из всевозможных
Наш эксклюзив на автопортрет в зеркале
Наш ограниченный выбор. Из пива только «живец»
Из того, что не смогли съесть, холодный цыпленок
Надежды наши, наш обманутый голод, наш распаленный страх
Ожидания наши
Одиночество наше
На этом точка
Пчела «отче наш» под черепом
Наше прости
Прощай
поминание — опись
Стефану Александровичу
…В итоге
Пара теряющих слух раковин
Рог — из оленьей короны
И книжка
В муаре кофейных пятен
Labour question, год издания 1882
В целом три жемчужины
Которыми тешится
Продавец подержанных слов
Напрасных вещей
Ласково называя их
Ракушки-сплетницы
Лакированный дружок, вожделенная
Книжечка, моя зюзенька
К п. 1. …ракушки
Их всего две
Рассвет и закат
Библейские братья-ратоборцы
Высшая и низшая меры
Римская лилия
И черная строка wordpower
Из ада
Последней нежности
Как в шахматах: вкл.
Полночь любви, выкл.
Белое каление ненависти
В их полифоническом поле
Весна
Жизнь, трава
И там же
Искаженная проказой опыта
И лет сионская горница
Покоя и полюсов
Противостояния
Это было всегда
К п. 2. …рог
Алмаз короны, в стаде
Полусвета и месяца
Знак оловянный об одной стороне
Со скорбной цифирью
Расхристанная гора
На которой ждал Моисей
Развязность женщин, старцев непорочность
Пустыня заповедей
Цветы не цвели
Лишь увядали дети
В песках Писания
Под пологом жара
Трепет набухшей мышцы
Семя жизни
Судорога
Это было всегда
К п. 3. …книжка
Мертвая мудрость твоих страниц
Нечитаемое наречие
Плоская пристань в заливе времени
Не слышно проповеди на горе
Не видно горы, собственно
Бездымный огонь не горит
На кусте смородины
Лишь воробьи смс-ок
Кружат над городом
…дядьку долбануло ручкой колодца с живой водой
синяк под глазом…
…умываю руки — Пилат…
…ваши варенья варятся вечно…
И мы
В пламени ищущие избавления
Ни в нас ни после нас ничего
Прах
Это было всегда
Скупщик подержанных слов и вещей
Потирает руки
Водка, женщины, пойду отолью
Телесный триптих
Голод
Держит мертвых на расстоянии
По ту сторону стены
В засохших венках ухмылок
В янтаре молчания
В короне слёз
В конечном итоге ракушечная ласка
Единорожки
Изуродованный веер книги
Спи
То, что было всегда, — неправда
Перевод с польского: Сергей Морейно