Олег Краснов / ШЕЛКОВИЦА
Об авторе: ОЛЕГ КРАСНОВ
Писатель, публицист, переводчик. Неформальный лидер литературной группы «Белый Арап». По образованию математик и филолог. Победитель международного конкурса «Литературная Вена» в номинации «проза», лауреат премии Ассоциации русскоязычных журналистов.
Застёгивая на ходу ремешки на босых пятках, Саня выскочил в подъезд из громыхнувшей двери. В левом его кармане в спичечном коробке сидел рыжий лесной муравей. Ясное дело, и во дворе были муравьи, но поменьше и пыльного кирпичного оттенка. А за беседкой, за брошенными гаражами, в высокой траве водились муравьи с квадратными агатовыми головами, похожими на нелепые гладиаторские шлемы из учебника истории - только они могли отбиться от рыжего. Рядом с коробком лежала линза от фотоувеличителя, которую вчера выменял на серию кубинских марок. Сбегая по лестнице Саня поглядывал в окна пытаясь угадать кто сейчас может гулять во дворе и за кем ещё можно зайти. Последний поворот он перелетел, толкнув перила ладонью, и вывалился к выходу на обе ноги.
Соседская Татьянка, худышка в весёленьком ситцевом халатике, тащила в авоське синие пирамидки с молоком. В глубине двора, за качелями мелькала клетчатая рубашка Витика. Нагнувшись, он чертил в пыли круг - играл в ножички с каким-то шкетом, в заднем кармане его джинсов оттопыривалась рукоятка рогатки.
Витик – псих. Может ни с того ни сего ударить по ногам из рогатки рубленым чугунком и заорать: «Пляши!». Возвращаться домой не хотелось. Всё равно придётся выйти во двор – не сегодня, так завтра. Саня ковырнул ногтем со стены кусок жухлой краски, и двинулся мимо детской горки, поглядывая на играющих. Шкетом оказался Алик из третьего подъезда. Он поднял голову от «земли», растянул губы в улыбку и завихлялся навстречу. Саня провёл ладонью по пружинящему кусту, по ивовым плетям у дороги, и обнаружил перед собой Алика в опущенной на глаза кепочке. Неспешно посмотрел вдаль сквозь его белёсые глаза с выцветшими ресницами. Алик цокнул языком, развернулся на ноге, шагнул в сторону и исчез.
- Я тебя не звал, - не поворачиваясь сказал Витик, стирая ногой линию и примеряясь перочинным ножом к треугольнику.
- И хорошо, - пожал плечом Саня.
- Говорят, ты на ракетное моделирование записался?
- Записался, - не понял Саня, - и что?
- И как успехи?
- А тебе что?
- Не груби старшим. Что в кармане?
- Увеличилка.
- Пара копеек есть?
- Нету.
- А если найду?
Витик поднял глаза.
- Что молчишь. Не люблю, когда молчат.
Саня покосился на обломки кирпича, которыми была выложена дорожка к гаражу. И откуда-то издалека услышал свой бесцветный голос:
- Ты у себя найди.
Витик перехватил его взгляд и ухмыльнулся.
- Ладно. Не пыли. Свой же парень. Бобика пойдёшь вешать?
- Чего??
- Вешать. За шею. Боишься?
- Он же твой?
- Теперь мой. - одними глазами улыбнулся Витик, - Отец сказал. Бобик старый уже. Будьте, говорит, мужчинами, отведите в лес и повесьте на дереве. Как собаку, – округлил глаза Витик и обнял Саню за плечи. - Алик, идёшь с нами?
Алик побледнел, отчего веснушки на его носу стали ещё ярче.
- Нет!
- Пошли, тебе понравится.
- … мать во дворе быть велела …
- Уроки не сделал, – предположил Витик, и треснул Алика по шее. - Уйди с глаз!
***
Идти было недалеко. Витик шёл молча, чему-то улыбаясь и загадочно посасывая травинку. Только однажды он вдруг остановился, повернув к Сане сморщенное лицо:
- Что-то в кеды попало ... камушек должно быть ...
Ещё у опушки в небе появились оранжевые шмели, приторно пахнущие пыльцой. Через двадцать шагов ветер принёс запах расплавленной сосновой смолы и распаренной хвои, за поворотом повеяло обжигающей муравьиной кислотой и ореховым йодом, а чуть дальше вглубь - влажным духом крапивы и палевых светляков, которых в низине у ручья можно было собирать ведрами.
Саня остановился у ореха и провёл кончиками пальцев по гладкой ветке. Витик обернулся.
- Не, тут плохо. Идём, я покажу.
А Саня знал, куда он ведёт. Ему вдруг примерещилось, как приобняв поперёк груди Бобика, вставляет его голову в петлю, и ощутил, как бьётся собачье сердце ...
- А ты ерша стоеросового запускал?
Саня вытер лоб.
- Нет. А что это?
- Да так, ничего. – хмыкнул Витик.
Бобик трусил рядом, не обнаруживая никаких дурных предчувствий. Из пасти вываливался язык и покачивался где-то за плечом - казалось, собака бежит рядом со своим языком.
- Дай нож.
- Зачем тебе?
- Дубец вырезать.
Старая шелковица и была лучшим местом. Скрюченные ветки росли невысоко, и по наростам было удобно карабкаться. Витик взлетел наверх и затянул на отростке поводок так, чтобы до земли оставалось метра полтора. Потом передумал и развязал. Перебросил шлейку через рогатину, а конец привязал к нижней ветке. Теперь, если потянуть за ремешок, Бобик улетит в небеса. Или просто лечь на шлейку.
- Ну что, зараза, жить хочешь? – наивно и даже чуть нежно спросил Витик.
Бобик скучал. Было похоже, что он и не такое слышал. Витик вдруг беспричинно рассвирепел, и резко, с носка, ударил Бобика в голову. Бобик увернулся, прижал уши и затравленно посмотрел снизу, натягивая поводок. Витик неловко махнул ногой и свалился в траву. Бобик лёг.
Витик сглотнул слюну, и попробовал улыбнуться. Вернулся к дереву и ухватился дрожащими пальцами за поводок. Бобик был грузным пожилым псом, но Витик сел джинсовым задом на ремешок и собака медленно поплыла вверх. Голова Бобика завалилась на сторону, он судорожно вытянул лапы и затрясся всем телом, глаза стали косить и наливаться кровью. Силясь выскользнуть из ошейника, Бобик стал извиваться всем телом, как дождевой червяк. А потом дёрнулся и стал затихать. Ноздри Витика задрожали, поводок заскользил сквозь пальцы. Бобик ударился о землю и коротко захрипел. Глаза Витика остекленели, он страшно, тонкими губами, осклабился, продолжая сжимать зубы. И тут же резко, всем телом опустился на шлейку. Бобик подлетел кверху как куль, перевернулся и полетел вниз. Неловко плюхнулся в траву, и по-собачьи закашлялся. Из разбитой морды потекла кровь. Пустой ошейник раскачивался далеко в облаках, сверху сыпались веточки, ягоды, мягкие зелёные листья.
Саня перевёл дух и выпустил палку из мокрой ладони. Вытер руки о майку. Опустился на корточки, потом развалился по-турецки, и стал выбирать из травы пачкавшую пальцы шелковицу. Витик падая назад, неловко ударился спиной о корень и засипел. Бобик покачнулся на подгибающихся ногах, завалился набок и стал отползать в заросли.
- Твою ... ать! – придыхая выдавил Витик, - чего сидишь?!!
- А что? – озаботился Саня и запихнул в рот ягоды. – Ты ничего не дал мне сделать.
Саня навис над ним, поигрывая дубинкой. Зрачки Витика расширились, но он тут же взял себя в руки:
- Ладно ... оставь ... сейчас пойдём ...
- А собаку поймать?
- ... какой там ...
- Ну, позвать - Бобик, Бобик ... или как ты его? – без выражения спросил Саня.
Витик приподнялся на локте и сощурился. Саня раскинул руки и упал в траву. Трава ласково, как ладонью, обняла за его шею, и он потёрся ухом о воротник. Прислушался, и, осторожно раздвигая пальцы, выпутал из травинок щёлкающего ножками кузнечика. Деревья качнулись, выросли, и зависли над головой. Саня тихо произнёс испачканными губами:
- ... соплодия ...
- Ты что - опух, юннат?!
- Не ори. Бобик удрал. Тебя что ли вешать?
***
По пути домой Витик немного сник.
- Отцу не скажем. Никому не говори.
- Бобик придет.
- Не твоя забота.
- Ладно, не скажу. А поводок?.. – вспомнил Саня.
- Да чёрт с ним ...
На опушке Саня незаметно приоткрыл коробок и щелчком запустил в кусты. Рядом что-то оглушительно треснуло – Витик присел и втянул голову в плечи.
- Что это было?
- Не знаю. Может, сухое дерево.
- Тут в прошлом году труп нашли. Утопленника. В ботинках и галстуке.
- От озера сюда прибежал?
Витик поглядел на него с интересом.
- ... а ты ничего ... не травоядный ... как же я тебя раньше ... теперь веселее будет ...
И невпопад, но внятно добавил:
- ... человек – игрушка ...
Во двор возвращались молча, будто бы каждый сам по себе. На лавочках накапливались какие-то пацаны, было много чужих, кто-то сидел на корточках, кто-то болтался на турнике как игрушечный петрушка, накручивая бесчисленные солнышки и выходы махом. Алик был тут же. Некоторых Саня узнавал, и это его не радовало. При его приближении стало тихо. Саня догадался, что майка запачкана шелковицей.
- Раздайся, бандерлоги.
Ему очистили место на лавочке. Алик незлобиво пригласил:
- Садись, Сашок.
Открылась некрашеная доска с выжженной увеличительным стеклом надписью «NOMINA SUNT ODIOSA»
- Что тут у вас.
- Постучать по мячу хотели.
- А.
Солнце садилось, и Саня вдруг почувствовал, что устал, ужасно захотелось пить. Витик играл в чику, с сумасшедшей быстротой постукивая лезвием между растопыренными пальцами. Из соседнего подъезда вышел дядя Юра в тюбетейке и белой майке, со свежей газетой в длинных до колен руках, поросших курчавыми волосами по самую шею. Простыни на растянутых повсюду верёвках хлопали на ветру. Вышла Танька с неопределённой небесной улыбкой и прозрачными ключицами, на этот раз, наверное, в булочную.
- Добрый вечер, дядя Юра.
- А то!
Витик одними губами показал Сане.
- Вот бы кого ...
- Забудь.
И беззвучно пояснил:
- Моя.
Писатель, публицист, переводчик. Неформальный лидер литературной группы «Белый Арап». По образованию математик и филолог. Победитель международного конкурса «Литературная Вена» в номинации «проза», лауреат премии Ассоциации русскоязычных журналистов.
Застёгивая на ходу ремешки на босых пятках, Саня выскочил в подъезд из громыхнувшей двери. В левом его кармане в спичечном коробке сидел рыжий лесной муравей. Ясное дело, и во дворе были муравьи, но поменьше и пыльного кирпичного оттенка. А за беседкой, за брошенными гаражами, в высокой траве водились муравьи с квадратными агатовыми головами, похожими на нелепые гладиаторские шлемы из учебника истории - только они могли отбиться от рыжего. Рядом с коробком лежала линза от фотоувеличителя, которую вчера выменял на серию кубинских марок. Сбегая по лестнице Саня поглядывал в окна пытаясь угадать кто сейчас может гулять во дворе и за кем ещё можно зайти. Последний поворот он перелетел, толкнув перила ладонью, и вывалился к выходу на обе ноги.
Соседская Татьянка, худышка в весёленьком ситцевом халатике, тащила в авоське синие пирамидки с молоком. В глубине двора, за качелями мелькала клетчатая рубашка Витика. Нагнувшись, он чертил в пыли круг - играл в ножички с каким-то шкетом, в заднем кармане его джинсов оттопыривалась рукоятка рогатки.
Витик – псих. Может ни с того ни сего ударить по ногам из рогатки рубленым чугунком и заорать: «Пляши!». Возвращаться домой не хотелось. Всё равно придётся выйти во двор – не сегодня, так завтра. Саня ковырнул ногтем со стены кусок жухлой краски, и двинулся мимо детской горки, поглядывая на играющих. Шкетом оказался Алик из третьего подъезда. Он поднял голову от «земли», растянул губы в улыбку и завихлялся навстречу. Саня провёл ладонью по пружинящему кусту, по ивовым плетям у дороги, и обнаружил перед собой Алика в опущенной на глаза кепочке. Неспешно посмотрел вдаль сквозь его белёсые глаза с выцветшими ресницами. Алик цокнул языком, развернулся на ноге, шагнул в сторону и исчез.
- Я тебя не звал, - не поворачиваясь сказал Витик, стирая ногой линию и примеряясь перочинным ножом к треугольнику.
- И хорошо, - пожал плечом Саня.
- Говорят, ты на ракетное моделирование записался?
- Записался, - не понял Саня, - и что?
- И как успехи?
- А тебе что?
- Не груби старшим. Что в кармане?
- Увеличилка.
- Пара копеек есть?
- Нету.
- А если найду?
Витик поднял глаза.
- Что молчишь. Не люблю, когда молчат.
Саня покосился на обломки кирпича, которыми была выложена дорожка к гаражу. И откуда-то издалека услышал свой бесцветный голос:
- Ты у себя найди.
Витик перехватил его взгляд и ухмыльнулся.
- Ладно. Не пыли. Свой же парень. Бобика пойдёшь вешать?
- Чего??
- Вешать. За шею. Боишься?
- Он же твой?
- Теперь мой. - одними глазами улыбнулся Витик, - Отец сказал. Бобик старый уже. Будьте, говорит, мужчинами, отведите в лес и повесьте на дереве. Как собаку, – округлил глаза Витик и обнял Саню за плечи. - Алик, идёшь с нами?
Алик побледнел, отчего веснушки на его носу стали ещё ярче.
- Нет!
- Пошли, тебе понравится.
- … мать во дворе быть велела …
- Уроки не сделал, – предположил Витик, и треснул Алика по шее. - Уйди с глаз!
***
Идти было недалеко. Витик шёл молча, чему-то улыбаясь и загадочно посасывая травинку. Только однажды он вдруг остановился, повернув к Сане сморщенное лицо:
- Что-то в кеды попало ... камушек должно быть ...
Ещё у опушки в небе появились оранжевые шмели, приторно пахнущие пыльцой. Через двадцать шагов ветер принёс запах расплавленной сосновой смолы и распаренной хвои, за поворотом повеяло обжигающей муравьиной кислотой и ореховым йодом, а чуть дальше вглубь - влажным духом крапивы и палевых светляков, которых в низине у ручья можно было собирать ведрами.
Саня остановился у ореха и провёл кончиками пальцев по гладкой ветке. Витик обернулся.
- Не, тут плохо. Идём, я покажу.
А Саня знал, куда он ведёт. Ему вдруг примерещилось, как приобняв поперёк груди Бобика, вставляет его голову в петлю, и ощутил, как бьётся собачье сердце ...
- А ты ерша стоеросового запускал?
Саня вытер лоб.
- Нет. А что это?
- Да так, ничего. – хмыкнул Витик.
Бобик трусил рядом, не обнаруживая никаких дурных предчувствий. Из пасти вываливался язык и покачивался где-то за плечом - казалось, собака бежит рядом со своим языком.
- Дай нож.
- Зачем тебе?
- Дубец вырезать.
Старая шелковица и была лучшим местом. Скрюченные ветки росли невысоко, и по наростам было удобно карабкаться. Витик взлетел наверх и затянул на отростке поводок так, чтобы до земли оставалось метра полтора. Потом передумал и развязал. Перебросил шлейку через рогатину, а конец привязал к нижней ветке. Теперь, если потянуть за ремешок, Бобик улетит в небеса. Или просто лечь на шлейку.
- Ну что, зараза, жить хочешь? – наивно и даже чуть нежно спросил Витик.
Бобик скучал. Было похоже, что он и не такое слышал. Витик вдруг беспричинно рассвирепел, и резко, с носка, ударил Бобика в голову. Бобик увернулся, прижал уши и затравленно посмотрел снизу, натягивая поводок. Витик неловко махнул ногой и свалился в траву. Бобик лёг.
Витик сглотнул слюну, и попробовал улыбнуться. Вернулся к дереву и ухватился дрожащими пальцами за поводок. Бобик был грузным пожилым псом, но Витик сел джинсовым задом на ремешок и собака медленно поплыла вверх. Голова Бобика завалилась на сторону, он судорожно вытянул лапы и затрясся всем телом, глаза стали косить и наливаться кровью. Силясь выскользнуть из ошейника, Бобик стал извиваться всем телом, как дождевой червяк. А потом дёрнулся и стал затихать. Ноздри Витика задрожали, поводок заскользил сквозь пальцы. Бобик ударился о землю и коротко захрипел. Глаза Витика остекленели, он страшно, тонкими губами, осклабился, продолжая сжимать зубы. И тут же резко, всем телом опустился на шлейку. Бобик подлетел кверху как куль, перевернулся и полетел вниз. Неловко плюхнулся в траву, и по-собачьи закашлялся. Из разбитой морды потекла кровь. Пустой ошейник раскачивался далеко в облаках, сверху сыпались веточки, ягоды, мягкие зелёные листья.
Саня перевёл дух и выпустил палку из мокрой ладони. Вытер руки о майку. Опустился на корточки, потом развалился по-турецки, и стал выбирать из травы пачкавшую пальцы шелковицу. Витик падая назад, неловко ударился спиной о корень и засипел. Бобик покачнулся на подгибающихся ногах, завалился набок и стал отползать в заросли.
- Твою ... ать! – придыхая выдавил Витик, - чего сидишь?!!
- А что? – озаботился Саня и запихнул в рот ягоды. – Ты ничего не дал мне сделать.
Саня навис над ним, поигрывая дубинкой. Зрачки Витика расширились, но он тут же взял себя в руки:
- Ладно ... оставь ... сейчас пойдём ...
- А собаку поймать?
- ... какой там ...
- Ну, позвать - Бобик, Бобик ... или как ты его? – без выражения спросил Саня.
Витик приподнялся на локте и сощурился. Саня раскинул руки и упал в траву. Трава ласково, как ладонью, обняла за его шею, и он потёрся ухом о воротник. Прислушался, и, осторожно раздвигая пальцы, выпутал из травинок щёлкающего ножками кузнечика. Деревья качнулись, выросли, и зависли над головой. Саня тихо произнёс испачканными губами:
- ... соплодия ...
- Ты что - опух, юннат?!
- Не ори. Бобик удрал. Тебя что ли вешать?
***
По пути домой Витик немного сник.
- Отцу не скажем. Никому не говори.
- Бобик придет.
- Не твоя забота.
- Ладно, не скажу. А поводок?.. – вспомнил Саня.
- Да чёрт с ним ...
На опушке Саня незаметно приоткрыл коробок и щелчком запустил в кусты. Рядом что-то оглушительно треснуло – Витик присел и втянул голову в плечи.
- Что это было?
- Не знаю. Может, сухое дерево.
- Тут в прошлом году труп нашли. Утопленника. В ботинках и галстуке.
- От озера сюда прибежал?
Витик поглядел на него с интересом.
- ... а ты ничего ... не травоядный ... как же я тебя раньше ... теперь веселее будет ...
И невпопад, но внятно добавил:
- ... человек – игрушка ...
Во двор возвращались молча, будто бы каждый сам по себе. На лавочках накапливались какие-то пацаны, было много чужих, кто-то сидел на корточках, кто-то болтался на турнике как игрушечный петрушка, накручивая бесчисленные солнышки и выходы махом. Алик был тут же. Некоторых Саня узнавал, и это его не радовало. При его приближении стало тихо. Саня догадался, что майка запачкана шелковицей.
- Раздайся, бандерлоги.
Ему очистили место на лавочке. Алик незлобиво пригласил:
- Садись, Сашок.
Открылась некрашеная доска с выжженной увеличительным стеклом надписью «NOMINA SUNT ODIOSA»
- Что тут у вас.
- Постучать по мячу хотели.
- А.
Солнце садилось, и Саня вдруг почувствовал, что устал, ужасно захотелось пить. Витик играл в чику, с сумасшедшей быстротой постукивая лезвием между растопыренными пальцами. Из соседнего подъезда вышел дядя Юра в тюбетейке и белой майке, со свежей газетой в длинных до колен руках, поросших курчавыми волосами по самую шею. Простыни на растянутых повсюду верёвках хлопали на ветру. Вышла Танька с неопределённой небесной улыбкой и прозрачными ключицами, на этот раз, наверное, в булочную.
- Добрый вечер, дядя Юра.
- А то!
Витик одними губами показал Сане.
- Вот бы кого ...
- Забудь.
И беззвучно пояснил:
- Моя.