ОЛЕГ КОПЫЛОВ
Шепчет
Как тебе спится во снах чужих,
Аль-Рашид?
Горло ли не першит?
Тысячу раз повтори: «Халва!» —
это одни слова.
Краденой, краденой сказкой жив,
Аль-Рашид,
Шепчет тебе самшит.
Воздух — как замша, вода — как прах
на девяти ветрах.
Торной дорогой своей кружи,
Аль-Рашид.
Верь: ты пока что жив.
Пэри ли, ворон над головой, —
Что тебе, милый мой.
И не смотри ты в глаза любви,
В токи живой крови.
Сердца не слушай, хоть в нем копье,
Сердце ведь не твое.
Яя
Яя это кажется река
только так всегда заведено
Яя побежит за облака
а выходит там зияет дно
и глядят друг в друга
я да я
волны бьются в самые края
рай мой раю
с края Твоего
рыбка рыбка
как найти Его
***
В.
Вот так выходишь за дверь говоришь день
Круги разбегаются по воде вызывая лето
А ты стоишь как дурак неизвестно где
И дерево впереди неземного цвета
Лиловое вдруг золотое ну как же так
Цветам подобрать названия очень просто
Но если цвета меняют свои места
То значит ответы своих не найдут вопросов
То значит солнце как яблоко на ладонь
Ложится влитое своим осеняя светом
Тебя неземное дерево добрый дом
И женщину
И не важно
Когда ты
Где ты.
И скажется вдруг гамбург
Т. З.
И скажется вдруг «гамбург» —
и в небе плывет гамбург.
И в нем капитан памбург.
Усы его — лютый хмель.
В небесный проходит тамбур,
табак золотой курит —
и камбуровые трели
свивает ему свирель.
Внизу инженер ваня
плывет на своем трамвае.
В кармане
несет месяц,
пургу, заводной абрикос.
В салоне поймав слово,
глядит на него сурово,
бормочет: «Оно не ново» —
и грозно вздымает нос.
Про это напишет Таня,
витая в садах синих,
сплетая во снах ветви
в подобие новостей.
А памбург грозит пальцем.
А ваня плывет на льдине.
И сверху поет греза.
И нету ее нежней.
На желтых фотоснимках
на желтых фотоснимках
эки штуки
их видели все наверняка
крестьянские уродливые руки
прекрасные уродливые руки
и кажется
что это — на века
по улице пойдешь
и вдруг приснится
сквозь улицу встающий
желтый лед
гуляющих уродливые лица
и тающих уродливые лица
прекрасные уродливые лица
и кажется
и это все пройдет
Там где всейчас
Из бездонного океана поднимаются и глядят
глаза огромного левиафана мимо тебя
над головою
горящие свечи
в небо летят
части неведомой речи
светят
и светят над
тем где всейчас
небывалые белые
всходят цветы (райского сада?)
Девочка входит в Святая святых
все откуда-то знают
всё правильно
так надо
в океане в бездонном
тумане
улыбается и плывет
рыба восход
Как тебе спится во снах чужих,
Аль-Рашид?
Горло ли не першит?
Тысячу раз повтори: «Халва!» —
это одни слова.
Краденой, краденой сказкой жив,
Аль-Рашид,
Шепчет тебе самшит.
Воздух — как замша, вода — как прах
на девяти ветрах.
Торной дорогой своей кружи,
Аль-Рашид.
Верь: ты пока что жив.
Пэри ли, ворон над головой, —
Что тебе, милый мой.
И не смотри ты в глаза любви,
В токи живой крови.
Сердца не слушай, хоть в нем копье,
Сердце ведь не твое.
Яя
Яя это кажется река
только так всегда заведено
Яя побежит за облака
а выходит там зияет дно
и глядят друг в друга
я да я
волны бьются в самые края
рай мой раю
с края Твоего
рыбка рыбка
как найти Его
***
В.
Вот так выходишь за дверь говоришь день
Круги разбегаются по воде вызывая лето
А ты стоишь как дурак неизвестно где
И дерево впереди неземного цвета
Лиловое вдруг золотое ну как же так
Цветам подобрать названия очень просто
Но если цвета меняют свои места
То значит ответы своих не найдут вопросов
То значит солнце как яблоко на ладонь
Ложится влитое своим осеняя светом
Тебя неземное дерево добрый дом
И женщину
И не важно
Когда ты
Где ты.
И скажется вдруг гамбург
Т. З.
И скажется вдруг «гамбург» —
и в небе плывет гамбург.
И в нем капитан памбург.
Усы его — лютый хмель.
В небесный проходит тамбур,
табак золотой курит —
и камбуровые трели
свивает ему свирель.
Внизу инженер ваня
плывет на своем трамвае.
В кармане
несет месяц,
пургу, заводной абрикос.
В салоне поймав слово,
глядит на него сурово,
бормочет: «Оно не ново» —
и грозно вздымает нос.
Про это напишет Таня,
витая в садах синих,
сплетая во снах ветви
в подобие новостей.
А памбург грозит пальцем.
А ваня плывет на льдине.
И сверху поет греза.
И нету ее нежней.
На желтых фотоснимках
на желтых фотоснимках
эки штуки
их видели все наверняка
крестьянские уродливые руки
прекрасные уродливые руки
и кажется
что это — на века
по улице пойдешь
и вдруг приснится
сквозь улицу встающий
желтый лед
гуляющих уродливые лица
и тающих уродливые лица
прекрасные уродливые лица
и кажется
и это все пройдет
Там где всейчас
Из бездонного океана поднимаются и глядят
глаза огромного левиафана мимо тебя
над головою
горящие свечи
в небо летят
части неведомой речи
светят
и светят над
тем где всейчас
небывалые белые
всходят цветы (райского сада?)
Девочка входит в Святая святых
все откуда-то знают
всё правильно
так надо
в океане в бездонном
тумане
улыбается и плывет
рыба восход