Анастасия Колобова / МОКРЫЙ СНЕГ
Об авторе: АНАСТАСИЯ КОЛОБОВА
Колобова Анастасия Вячеславовна родилась в Ярославле. Закончила МОУ СОШ № 42 г. Ярославля с углубленным изучением французского языка. Учится в институте истории СПбГУ. В 2012 и в 2013 годах стала победительницей регионального литературного конкурса «Вдохновение». В 2013 году победила в областном семинаре-конкурсе молодых писателей «Лесной родник». В 2014 г. вышел первый сборник «Ньютоновское притяжение» в серии «24 страницы». Живет в Санкт-Петербурге.
Налетал ветер за окном, тянул за собой легкий снежок, дымными полосками сметал его с детского городка. Вера, повернув голову, задумчиво смотрела за окно. В поликлинике многолюдно, невыносимо жарко, душно. Спину припекает батарея. Вера прикрыла глаза от яркого назойливого света плафонов. Зазвонил телефон.
- Да?
- Вер, ты из поликлиники не уходи, я тебя заберу, ладно? – тараторила мама.
- Ладно, мам. Все?
- Да, - сказала мама.
- Ну, пока.
Очередь все не уменьшалась, все так же у двери в кабинет сидела пухленькая мамочка со светловолосой девочкой в розовом комбинезоне. И Вера снова прикрыла глаза…
Выйдя от врача, она долго сидела в коридоре на стуле, ждала маму. Мама не приходила. Очередь, которой, казалось, не будет конца, растаяла. За окнами сгущались сумерки. В коридорах и фойе притушили свет. Только в регистратуре блеклым зеленым горела лампа. Регистраторша перелистывала карточки, и её прямоугольные очки в золотистой оправе посверкивали, когда она поднимала голову. Уборщица гремела ведрами, последний раз протирая пол.
-Девушка, вы уходить не собираетесь? Я гардероб сейчас закрою, - сообщила гардеробщица.
Вера тяжело вздохнула:
- Да, извините.
Автобус ехал неторопливо, в окнах проскальзывали фонари, мелькали светофоры, разноцветные пятна света. Голова слегка ударялась о холодное стекло, в котором в желтоватом свете отражались пустые сиденья в салоне, машины, мчащие в обрывках снега. Тепло грела печка.
- Конечная, приехали! – крикнула кондуктор.
Вера открыла глаза, оглядела пустой салон и вышла из автобуса. Дул мокрый ветер. Мутно горели фонари. Мелкая морось сеялась в подтаявший снег, в лужи, застоявшиеся в колеях, прорезанных колесами автомобилей. Ледяные капли касались лица.
- Ты на часы смотрела?! Где тебя носит?! – воскликнула мама, когда Вера вошла в квартиру.
Она стояла в тесной прихожей, прижимаясь к двери, намокшая куртка отяжелела, лицо в блестящих капельках было бледным, осунувшимся.
- Я тебя спрашиваю, ты время видела?! – повторила мама, поджимая узкие губы.
- Спасибо, что встретила, - глядя мимо матери, сказала Вера, стягивая с себя куртку.
- Ты ела? Иди поешь, - сухо сказала мама и посмотрела на экран заигравшего мелодию телефона.
- Да, алло! – бодро сказала она в микрофон, - Да, я вам звонила по поводу новых поставок, видите ли…
Вера посмотрела на мать и, усмехнувшись, прошла к себе. Она села за стол, включила настольную лампу и стала доставать тетрадки из ящика.
- Тебя выписали?- мама зашла в комнату и остановилась, прислонившись к дверному косяку.
- Да, - не отрывая головы от тетради, ответила Вера.
- Что сказал? – спросила мама.
Вера молча писала что-то.
- Что доктор сказал? – повторила мать.
Вера открыла словарь и стала что-то в нем искать, с шумом перелистывая страницы.
- Ты будешь со мной разговаривать или нет?! – прикрикнула мать.
Вера медленно подняла голову и, посмотрев на неё, тихо сказала:
- Я хочу уехать.
Мать словно окоченела.
- К отцу, - добавила Вера.
Тонкий уголок губы дернулся на лице Ирины Дмитриевны, она поспешно, нервно поправила волосы и вышла из комнаты, хлопнув дверью.
Снег продолжал таять. Люди в резиновых сапогах пробирались по чавкающей кашице подтаявшего снега. По асфальту разливались широкие лужи, которые разбрызгивали проезжающие машины, вызывая испуг у отпрыгивающих пешеходов.
Стояли отсыревшие деревья, в которых по-весеннему суетились взъерошенные воробьи.
Выходные Вера проводила у бабушки. Та жила в большой квартире с высокими потолками, расписанными под голубое небо с легкими облачками, украшенными белыми лепными розетками. Вытянутые прямоугольные окна выходили на реку, прикрытую тонким желтоватым льдом. На берегу под навесом лежали перевернутые лодочки.
Вера лежала на диване и разглядывала потолок.
- Экая сырость, - сетовала бабушка, заходя в комнату и поправляя шаль, накинутую на круглые плечи.
- Оттепель, - протянула Вера, продолжая рассматривать потолок.
- Как дела-то у тебя? – спросила она, устроившись в кресле. Кресло было великоватым, и бабушкины ноги в теплых носках не доставали до пола.
- Не знаю, - коротко ответила Вера и села, обняв колени руками.
Она смотрела в окно. Рыбак в высоких сапогах медленно шёл по льду, подрагивали верхушки деревьев на берегу, роняя остатки снега. По проезжей части проносились машины.
- Бабуль, а ты можешь мне дать денег на билет, на поезд? – спросила Вера, всё ещё глядя в окно.
- Я как к отцу приеду, тебе сразу вышлю? Он бы сам мне дал, но мама заберет…Бабуль, пожалуйста, - Вера устремила на бабушку просящий взгляд.
Её худое белое личико, остренький нос, будто вытянулись вперед.
- А как же мама? – тихо спросила бабушка.
- Я ей говорила, просила, она даже слушать ничего не хочет! – воскликнула Вера и сжала кулаки.
Бабушка тяжело вздохнула.
- Бабуль, ну на чьей ты стороне?! Папа ведь твой сын, - укоризненно поглядев на бабушку, сказала Вера.
- Верочка, но ведь Иришу тоже жалко, - осторожно заметила бабушка.
- Жалко?! А меня тебе не жалко?! – воскликнула Вера и, вскочив с дивана, выбежала из комнаты.
ул ветер. Люди прятали лица в тёплые шарфы. Ветер тянул за полы пальто, толкал в спину. Шелестели пустые пакеты, скользившие по снежней каше. Бездомная собака пробежала мимо, прижав уши, разбрызгивая засахаренный снег, налипший на лапы, живот.
Они стояли на привокзальной площади, у серого памятника, какому-то политическому деятелю. В здание вокзала входили и выходили люди. Таксисты предлагали свои услуги приезжим.
- Пятый вагон, - бабушка протянула билет, - возьми.
- Спасибо, - поблагодарила Вера и взяла билет.
- Я позвонила Вите, он тебя встретит.
- Спасибо, - ещё раз поблагодарила Вера и обняла бабушку.
- Ну, ну, полно, - пробормотала бабушка, вытирая выступившие слёзы, - маме позвони, ладно?
Вера только улыбнулась.
Темнело, зажглись фонари. На перроне сделалось многолюдно, все спешили, тащили чемоданы, сумки. Поезд пускал в тёмное небо белый дым. В вагонах загорался свет, отодвигались шторки, мелькали фигуры людей.
Вера прошла в вагон. В купе было холодно, на узких кушетках в изголовье лежало свёрнутое постельное бельё, тоже холодное, сырое. Вера поставила рюкзак под столик, прикреплённый к окошку и, забравшись с ногами на кушетку, стала смотреть в окно. Пассажиры занимали свои места, провожающие расходились, перрон пустел. Поезд тронулся, дрогнули, будто ожили лампы, и поезд медленно поехал. Вера выдохнула. И тут на пустом перроне показалась стройная фигурка, она бежала вслед за поездом, заглядывала в окна, отбрасывая с лица, аккуратно постриженные волосы.
- Мама? – Вера прижалась лицом к стеклу.
Ирина Дмитриевна бежала за вагонами, отыскивала дочь. Маленькая квадратная сумочка болталась в руках, затянутых в кожаные перчатки. Поезд начал поворачивать, Ирина Дмитриевна отстала и остановилась, тяжело дыша. А ветер всё мчал и мчал морось, сеющуюся под мощными лампами прожекторов на серые плиты перрона.
Вера отпрыгнула от окна, быстро подняла рюкзак, достала телефон и стала поспешно набирать цифры, но вдруг остановилась, помедлила и сбросила номер.
На станцию поезд приходил ночью. Вера не спала, лежала на спине и смотрела на потолок, в темноту, прислушиваясь к стуку колёс.
На перроне было пусто. Моросил мелкий мокрый снег. Шлёпал широкими сапогами обходчик, курил. Красноватый огонёк прожигал влажную черноту. Отца не было. Вера куталась в шарф, щурилась, пытаясь разглядеть хоть что-то. Никого. Холодные капли налипали на лицо, и где-то вдалеке дрожали расплывчатые фонари.
Колобова Анастасия Вячеславовна родилась в Ярославле. Закончила МОУ СОШ № 42 г. Ярославля с углубленным изучением французского языка. Учится в институте истории СПбГУ. В 2012 и в 2013 годах стала победительницей регионального литературного конкурса «Вдохновение». В 2013 году победила в областном семинаре-конкурсе молодых писателей «Лесной родник». В 2014 г. вышел первый сборник «Ньютоновское притяжение» в серии «24 страницы». Живет в Санкт-Петербурге.
Налетал ветер за окном, тянул за собой легкий снежок, дымными полосками сметал его с детского городка. Вера, повернув голову, задумчиво смотрела за окно. В поликлинике многолюдно, невыносимо жарко, душно. Спину припекает батарея. Вера прикрыла глаза от яркого назойливого света плафонов. Зазвонил телефон.
- Да?
- Вер, ты из поликлиники не уходи, я тебя заберу, ладно? – тараторила мама.
- Ладно, мам. Все?
- Да, - сказала мама.
- Ну, пока.
Очередь все не уменьшалась, все так же у двери в кабинет сидела пухленькая мамочка со светловолосой девочкой в розовом комбинезоне. И Вера снова прикрыла глаза…
Выйдя от врача, она долго сидела в коридоре на стуле, ждала маму. Мама не приходила. Очередь, которой, казалось, не будет конца, растаяла. За окнами сгущались сумерки. В коридорах и фойе притушили свет. Только в регистратуре блеклым зеленым горела лампа. Регистраторша перелистывала карточки, и её прямоугольные очки в золотистой оправе посверкивали, когда она поднимала голову. Уборщица гремела ведрами, последний раз протирая пол.
-Девушка, вы уходить не собираетесь? Я гардероб сейчас закрою, - сообщила гардеробщица.
Вера тяжело вздохнула:
- Да, извините.
Автобус ехал неторопливо, в окнах проскальзывали фонари, мелькали светофоры, разноцветные пятна света. Голова слегка ударялась о холодное стекло, в котором в желтоватом свете отражались пустые сиденья в салоне, машины, мчащие в обрывках снега. Тепло грела печка.
- Конечная, приехали! – крикнула кондуктор.
Вера открыла глаза, оглядела пустой салон и вышла из автобуса. Дул мокрый ветер. Мутно горели фонари. Мелкая морось сеялась в подтаявший снег, в лужи, застоявшиеся в колеях, прорезанных колесами автомобилей. Ледяные капли касались лица.
- Ты на часы смотрела?! Где тебя носит?! – воскликнула мама, когда Вера вошла в квартиру.
Она стояла в тесной прихожей, прижимаясь к двери, намокшая куртка отяжелела, лицо в блестящих капельках было бледным, осунувшимся.
- Я тебя спрашиваю, ты время видела?! – повторила мама, поджимая узкие губы.
- Спасибо, что встретила, - глядя мимо матери, сказала Вера, стягивая с себя куртку.
- Ты ела? Иди поешь, - сухо сказала мама и посмотрела на экран заигравшего мелодию телефона.
- Да, алло! – бодро сказала она в микрофон, - Да, я вам звонила по поводу новых поставок, видите ли…
Вера посмотрела на мать и, усмехнувшись, прошла к себе. Она села за стол, включила настольную лампу и стала доставать тетрадки из ящика.
- Тебя выписали?- мама зашла в комнату и остановилась, прислонившись к дверному косяку.
- Да, - не отрывая головы от тетради, ответила Вера.
- Что сказал? – спросила мама.
Вера молча писала что-то.
- Что доктор сказал? – повторила мать.
Вера открыла словарь и стала что-то в нем искать, с шумом перелистывая страницы.
- Ты будешь со мной разговаривать или нет?! – прикрикнула мать.
Вера медленно подняла голову и, посмотрев на неё, тихо сказала:
- Я хочу уехать.
Мать словно окоченела.
- К отцу, - добавила Вера.
Тонкий уголок губы дернулся на лице Ирины Дмитриевны, она поспешно, нервно поправила волосы и вышла из комнаты, хлопнув дверью.
Снег продолжал таять. Люди в резиновых сапогах пробирались по чавкающей кашице подтаявшего снега. По асфальту разливались широкие лужи, которые разбрызгивали проезжающие машины, вызывая испуг у отпрыгивающих пешеходов.
Стояли отсыревшие деревья, в которых по-весеннему суетились взъерошенные воробьи.
Выходные Вера проводила у бабушки. Та жила в большой квартире с высокими потолками, расписанными под голубое небо с легкими облачками, украшенными белыми лепными розетками. Вытянутые прямоугольные окна выходили на реку, прикрытую тонким желтоватым льдом. На берегу под навесом лежали перевернутые лодочки.
Вера лежала на диване и разглядывала потолок.
- Экая сырость, - сетовала бабушка, заходя в комнату и поправляя шаль, накинутую на круглые плечи.
- Оттепель, - протянула Вера, продолжая рассматривать потолок.
- Как дела-то у тебя? – спросила она, устроившись в кресле. Кресло было великоватым, и бабушкины ноги в теплых носках не доставали до пола.
- Не знаю, - коротко ответила Вера и села, обняв колени руками.
Она смотрела в окно. Рыбак в высоких сапогах медленно шёл по льду, подрагивали верхушки деревьев на берегу, роняя остатки снега. По проезжей части проносились машины.
- Бабуль, а ты можешь мне дать денег на билет, на поезд? – спросила Вера, всё ещё глядя в окно.
- Я как к отцу приеду, тебе сразу вышлю? Он бы сам мне дал, но мама заберет…Бабуль, пожалуйста, - Вера устремила на бабушку просящий взгляд.
Её худое белое личико, остренький нос, будто вытянулись вперед.
- А как же мама? – тихо спросила бабушка.
- Я ей говорила, просила, она даже слушать ничего не хочет! – воскликнула Вера и сжала кулаки.
Бабушка тяжело вздохнула.
- Бабуль, ну на чьей ты стороне?! Папа ведь твой сын, - укоризненно поглядев на бабушку, сказала Вера.
- Верочка, но ведь Иришу тоже жалко, - осторожно заметила бабушка.
- Жалко?! А меня тебе не жалко?! – воскликнула Вера и, вскочив с дивана, выбежала из комнаты.
ул ветер. Люди прятали лица в тёплые шарфы. Ветер тянул за полы пальто, толкал в спину. Шелестели пустые пакеты, скользившие по снежней каше. Бездомная собака пробежала мимо, прижав уши, разбрызгивая засахаренный снег, налипший на лапы, живот.
Они стояли на привокзальной площади, у серого памятника, какому-то политическому деятелю. В здание вокзала входили и выходили люди. Таксисты предлагали свои услуги приезжим.
- Пятый вагон, - бабушка протянула билет, - возьми.
- Спасибо, - поблагодарила Вера и взяла билет.
- Я позвонила Вите, он тебя встретит.
- Спасибо, - ещё раз поблагодарила Вера и обняла бабушку.
- Ну, ну, полно, - пробормотала бабушка, вытирая выступившие слёзы, - маме позвони, ладно?
Вера только улыбнулась.
Темнело, зажглись фонари. На перроне сделалось многолюдно, все спешили, тащили чемоданы, сумки. Поезд пускал в тёмное небо белый дым. В вагонах загорался свет, отодвигались шторки, мелькали фигуры людей.
Вера прошла в вагон. В купе было холодно, на узких кушетках в изголовье лежало свёрнутое постельное бельё, тоже холодное, сырое. Вера поставила рюкзак под столик, прикреплённый к окошку и, забравшись с ногами на кушетку, стала смотреть в окно. Пассажиры занимали свои места, провожающие расходились, перрон пустел. Поезд тронулся, дрогнули, будто ожили лампы, и поезд медленно поехал. Вера выдохнула. И тут на пустом перроне показалась стройная фигурка, она бежала вслед за поездом, заглядывала в окна, отбрасывая с лица, аккуратно постриженные волосы.
- Мама? – Вера прижалась лицом к стеклу.
Ирина Дмитриевна бежала за вагонами, отыскивала дочь. Маленькая квадратная сумочка болталась в руках, затянутых в кожаные перчатки. Поезд начал поворачивать, Ирина Дмитриевна отстала и остановилась, тяжело дыша. А ветер всё мчал и мчал морось, сеющуюся под мощными лампами прожекторов на серые плиты перрона.
Вера отпрыгнула от окна, быстро подняла рюкзак, достала телефон и стала поспешно набирать цифры, но вдруг остановилась, помедлила и сбросила номер.
На станцию поезд приходил ночью. Вера не спала, лежала на спине и смотрела на потолок, в темноту, прислушиваясь к стуку колёс.
На перроне было пусто. Моросил мелкий мокрый снег. Шлёпал широкими сапогами обходчик, курил. Красноватый огонёк прожигал влажную черноту. Отца не было. Вера куталась в шарф, щурилась, пытаясь разглядеть хоть что-то. Никого. Холодные капли налипали на лицо, и где-то вдалеке дрожали расплывчатые фонари.