ЮРИЙ КАЗАРИН
Юрий КАЗАРИН — доктор филологических наук, профессор УрФУ. Автор ряда монографий, учебников и толково-идеографических словарей (в соавторстве), а также нескольких книг стихотворений и прозы. Заведующий отделом поэзии журнала «Урал». Стихи публиковались в журналах «Новый мир», «Сибирские огни», «Юность», «Октябрь», «Знамя», а также в литературно-периодических изданиях Италии, Германии, Испании, Израиля, США. Живёт и работает в Екатеринбурге.
***
Снег растаял — небо остаётся.
Время вёдрами таскаю из колодца.
Два. Четыре. Шесть. И два ведра.
Чтобы время не остыло до утра,
заговариваю печь берёзой
и синице подпеваю прозой,
словно Бунину — откуда что берётся:
снег растаял — время остаётся.
***
И всюду нежный, горний —
в чужих очках мороз.
Но смерть — зимы просторней,
и жизни хватит слёз
оплакать звон ресницы
печальный, ледяной.
Зима сквозь смерть струится
над медленной страной.
Спина к спине — пусто́ты
двойного бытия.
Не знаю, чья ты, кто ты,
родимая моя…
***
Три-четыре зёрнышка —
птичка на лету
левым держит солнышко,
правым — пустоту.
Вот и равновесие —
и слова твои:
золотое месиво
смерти и любви…
***
Ледяные столбы наполняются светом,
словно братья родные валетом
спят и молча летают во сне
в общей пропасти и в глубине —
там, где бездна кончается — вся, и на дне
то зрачки, то цепочка воды, то свеченья озябшие лбы,
там, где зренье земли воздымает столбы:
ледяные — за небом и летом —
наполняются болью и светом.
***
Небо откроется — слышится «ах».
Это у птички зайдётся сердечко.
Кто кого в небо несёт на руках, —
лес или речка?..
Так тяготенье себя на весу
держит, как тени — горящую свечку.
Лезвие неба окрепнет в лесу —
и превращается в речку…
ОБНОВЛЕНИЕ ПРОСОДИИ
Литературных премий много. Особенно — поэтических. В России, с учетом региональной литературной жизни, то бишь нестоличной, — сегодня наверняка таких премий десятки. В каждом губернском городе, кроме городских и губернаторских премий, есть еще и частные, самостийные, в большинстве своём — безвестные. Обилие премий в стране — это одновременно и хорошо и плохо: хорошо с социальной точки зрения — стихотворцы и литераторы, получив любую премию, начинают ощущать себя социально защищенными; плохо — потому, что, как правило, такие премии почти ничего не стоят ни в материальном, ни в духовном смысле, они разве что утоляют тщеславие и амбиции литераторов, которые смотрят на свою деятельность как на профессиональную, как на работу, которую можно делать, а значит — получать за это деньги, известность, «успешность» и т.п.
Поэтическая премия Русского Гулливера «Новый звук», естественно, являясь частью премиально-литературной системы, тем не менее проявила в себе в большой степени качество, т.е. художественность, но никак не социальность. Новый звук, новое звучание — это не только обновленная просодия текста, но и новаторское содержание, метатематика которого (жизнь — смерть — любовь) обогащается за счет максимально проявляющихся в тексте таких качеств, как эвристичность, экспериментальность, энигматичность и смысловая стереоскопичность. Новый звук не может быть автономным и чистым, он всегда синтезируется с традиционным звучанием, языковым, речевым, текстовым и культурным. Новый звук интенсифицирует работу всего старого в стихотворении, он не дополняет, но образовывает новую гармонию, восполняя и обновляя гармонию старую. От русского языка не уйдешь. Далеко не уйдешь: русская акцентология (ударение), русская силлабика и тоника всё равно не выпустят стихотворца за пределы акцентного стиха, верлибра и речитатива. Поэтому премия «Русского Гулливера» явно объективируется оцениваемым предметом стихов — музыкой, ритмом, акустикой, артикуляцией, паузой, интонацией и т.д.
Жюри премии рассмотрело несколько сотен книг и рукописей. Весь материал может быть поделен на несколько групп: книги и рукописи очень плохие, очень слабые; во-вторых, стихи просто плохие и слабые; в-третьих, стихи подражательного характера; в-четвертых, стихи «никакие», т.е. безголосые и бессмысленные; в-пятых, стихи «средние» (их было больше всех остальных); в-шестых, стихи «нормальные», т.е. вполне соответствующие художественному уровню массовых стихотворных публикаций; в-седьмых, стихи «хорошие»; в-восьмых, стихи «очень хорошие» и, в-девятых, стихи выдающиеся (таких, действительно, было несколько стихотворений разных авторов). Никакое жюри никогда не сможет объективно точно, верно и бескомпромиссно определить лучшего, т.к. имеет дело со стихами не «лучшей семнадцатки Сыктывкара», а со стихами, написанными всей страной. Премия — не спортивное состязание, и поэтому главной задачей жюри было выявить наиболее талантливый слой стихотворцев, услышать новое звучание известных и неизвестных авторов и отметить его в своем резюме. Думаю, мы справились, и премии были вручены авторам достойным. Я несказанно рад, что главную премию получил выдающийся поэт из Петербурга Петр Чейгин. Помимо лауреатов были поощрен и отмечен добрый десяток молодых стихотворцев. И это замечательно.
География премии была достаточно широка и разнообразна. И премиальный материал показал нам, что новое звучание в поэзии действительно есть. Оно проявляется сразу на нескольких уровнях стихотворения — просодическом, антропологическом, языковом, стилистическом и смысловом. Но главное, что мне удалось заметить, — это процесс преобразования старой русской просодии в новую, неслыханную, что определило активное существование глобальной тенденции, которая приведет к появлению «нового русского стихотворения». Стихотворения небольшого по объему с синтетической просодией, объединившей в себе две музыки — верлибра и тонического стиха. Уверен, что премии удалось выявить новое качество, уникальные, общие признаки и свойства звучания современной просодии в русской поэзии.
***
Снег растаял — небо остаётся.
Время вёдрами таскаю из колодца.
Два. Четыре. Шесть. И два ведра.
Чтобы время не остыло до утра,
заговариваю печь берёзой
и синице подпеваю прозой,
словно Бунину — откуда что берётся:
снег растаял — время остаётся.
***
И всюду нежный, горний —
в чужих очках мороз.
Но смерть — зимы просторней,
и жизни хватит слёз
оплакать звон ресницы
печальный, ледяной.
Зима сквозь смерть струится
над медленной страной.
Спина к спине — пусто́ты
двойного бытия.
Не знаю, чья ты, кто ты,
родимая моя…
***
Три-четыре зёрнышка —
птичка на лету
левым держит солнышко,
правым — пустоту.
Вот и равновесие —
и слова твои:
золотое месиво
смерти и любви…
***
Ледяные столбы наполняются светом,
словно братья родные валетом
спят и молча летают во сне
в общей пропасти и в глубине —
там, где бездна кончается — вся, и на дне
то зрачки, то цепочка воды, то свеченья озябшие лбы,
там, где зренье земли воздымает столбы:
ледяные — за небом и летом —
наполняются болью и светом.
***
Небо откроется — слышится «ах».
Это у птички зайдётся сердечко.
Кто кого в небо несёт на руках, —
лес или речка?..
Так тяготенье себя на весу
держит, как тени — горящую свечку.
Лезвие неба окрепнет в лесу —
и превращается в речку…
ОБНОВЛЕНИЕ ПРОСОДИИ
Литературных премий много. Особенно — поэтических. В России, с учетом региональной литературной жизни, то бишь нестоличной, — сегодня наверняка таких премий десятки. В каждом губернском городе, кроме городских и губернаторских премий, есть еще и частные, самостийные, в большинстве своём — безвестные. Обилие премий в стране — это одновременно и хорошо и плохо: хорошо с социальной точки зрения — стихотворцы и литераторы, получив любую премию, начинают ощущать себя социально защищенными; плохо — потому, что, как правило, такие премии почти ничего не стоят ни в материальном, ни в духовном смысле, они разве что утоляют тщеславие и амбиции литераторов, которые смотрят на свою деятельность как на профессиональную, как на работу, которую можно делать, а значит — получать за это деньги, известность, «успешность» и т.п.
Поэтическая премия Русского Гулливера «Новый звук», естественно, являясь частью премиально-литературной системы, тем не менее проявила в себе в большой степени качество, т.е. художественность, но никак не социальность. Новый звук, новое звучание — это не только обновленная просодия текста, но и новаторское содержание, метатематика которого (жизнь — смерть — любовь) обогащается за счет максимально проявляющихся в тексте таких качеств, как эвристичность, экспериментальность, энигматичность и смысловая стереоскопичность. Новый звук не может быть автономным и чистым, он всегда синтезируется с традиционным звучанием, языковым, речевым, текстовым и культурным. Новый звук интенсифицирует работу всего старого в стихотворении, он не дополняет, но образовывает новую гармонию, восполняя и обновляя гармонию старую. От русского языка не уйдешь. Далеко не уйдешь: русская акцентология (ударение), русская силлабика и тоника всё равно не выпустят стихотворца за пределы акцентного стиха, верлибра и речитатива. Поэтому премия «Русского Гулливера» явно объективируется оцениваемым предметом стихов — музыкой, ритмом, акустикой, артикуляцией, паузой, интонацией и т.д.
Жюри премии рассмотрело несколько сотен книг и рукописей. Весь материал может быть поделен на несколько групп: книги и рукописи очень плохие, очень слабые; во-вторых, стихи просто плохие и слабые; в-третьих, стихи подражательного характера; в-четвертых, стихи «никакие», т.е. безголосые и бессмысленные; в-пятых, стихи «средние» (их было больше всех остальных); в-шестых, стихи «нормальные», т.е. вполне соответствующие художественному уровню массовых стихотворных публикаций; в-седьмых, стихи «хорошие»; в-восьмых, стихи «очень хорошие» и, в-девятых, стихи выдающиеся (таких, действительно, было несколько стихотворений разных авторов). Никакое жюри никогда не сможет объективно точно, верно и бескомпромиссно определить лучшего, т.к. имеет дело со стихами не «лучшей семнадцатки Сыктывкара», а со стихами, написанными всей страной. Премия — не спортивное состязание, и поэтому главной задачей жюри было выявить наиболее талантливый слой стихотворцев, услышать новое звучание известных и неизвестных авторов и отметить его в своем резюме. Думаю, мы справились, и премии были вручены авторам достойным. Я несказанно рад, что главную премию получил выдающийся поэт из Петербурга Петр Чейгин. Помимо лауреатов были поощрен и отмечен добрый десяток молодых стихотворцев. И это замечательно.
География премии была достаточно широка и разнообразна. И премиальный материал показал нам, что новое звучание в поэзии действительно есть. Оно проявляется сразу на нескольких уровнях стихотворения — просодическом, антропологическом, языковом, стилистическом и смысловом. Но главное, что мне удалось заметить, — это процесс преобразования старой русской просодии в новую, неслыханную, что определило активное существование глобальной тенденции, которая приведет к появлению «нового русского стихотворения». Стихотворения небольшого по объему с синтетической просодией, объединившей в себе две музыки — верлибра и тонического стиха. Уверен, что премии удалось выявить новое качество, уникальные, общие признаки и свойства звучания современной просодии в русской поэзии.