Судьба разделила жизнь Владимира Графского (настоящая фамилия Шкавров) на три не связанные между собой части. Первые 20 лет – небольшой поселок под Воронежем, детство, юность. Вторые 20 – Москва, МГУ, работа юристом, семья. Печатался в издательствах «Колос», «Юридическая литература». Третьи 20 лет – Америка, иммиграция, но тоже жизнь.
Роман Владимира Графского «Графиня де Брюли» основан на его представлениях о России современной и полутора вековой давности. Мы приводим главу из этого романа.

НЕИЗВЕСТНАЯ

     - Вы, душенька, не придавайте большого значения общеизвестным фактам! Знаете, как история пишется?  Что-то стоящее теперь только в архивах найти можно. Но кто же туда нынче ходит? Непростое это дело! Кропотливости требует. А с портретом Крамского, да и с этим сыщиком, и того хуже! Все истории вокруг портрета «Неизвестная» не находят своего исторического подтверждения, - с сожалением тронул плечо Шаховой старик, - но есть одна очень интересная легенда. Думаю, за ней вы и пришли ко мне?
     - Меня интересуют все легенды...
     - Ну, все-то и ни к чему знать! Я же сказал, в архивах нет никаких подтверждений ни одной из них! А на самом деле, конечно, секрет какой-то в этой картине есть. Я вам расскажу наиболее вероятную и, пожалуй, единственную в своем роде историю. Вас это еще интересует?
     - Конечно! Меня это очень интересует!
     - Не знаю, насколько можно верить этой истории... История необычная, да и рассказал мне ее старый конюх ипподрома давным-давно, еще до войны, когда я был таким же молодым, как вы сейчас. Я, знаете ли, всю свою жизнь любил баню. Еще с тех времен по четвергам в Сандуны хожу. Вернее сказать ходил. Сейчас туда не подступишься. Вот там, в Сандунах, с этим старожилом ипподрома я и познакомился. Забавный был старик. Царствие ему небесное...
     Шахова устроилась поудобнее, всем своим видом давая понять, что готова внимательно выслушать рассказ старика.
     - К тому же, должен вас предупредить! Конюх этот тогда мне признался, что слышал эту историю на царской каторге. В тюрьмах всегда, знаете ли, любят сочинять что-то этакое, невероятное. Но я запомнил его рассказ. Мне показалось, что в нем много совпадений, и от него так и веет давно минувшим прошлым. Кроме того, среди множества разных историй, только эта легенда выглядит разгадкой, почему Крамской скрыл историю написания картины «Неизвестная».
     Федор Митрофанович молча, не спеша, налил всем чая. Задумался, будто вспоминал что-то.
     - Вы же художник, - старик с упреком посмотрел на Шахову, - поэтому должны знать, что Иван Николаевич Крамской был примерным семьянином, на редкость любящим мужем и отцом, глубоко порядочным, скромным и воспитанным человеком. Таким же было и его окружение. А вот странная дружба с частным сыщиком по фамилии Вышинский, о котором вы можете прочитать много интересного, была непонятна всем, кто знал Крамского. Потому, что этот сыщик славился в столице своей несдержанностью к красивым женщинам, привязанностью к спиртному и беспредельным анархическим настроем на публике... – старик задумался и, казалось, будто он что-то выбирает из памяти, чтобы не проговориться.
     «Познакомились они при случайных и весьма трагических обстоятельствах. Во всяком случае, так утверждает легенда. Художник прогуливался по солнечной стороне Невского проспекта. Поравнявшись с мрачным сводом доходного дома Полонских, Крамской случайно бросил взгляд в сквозной проем, где, как ему показалось, обнималась молодая парочка. Сконфузившись, Иван Николаевич быстро отвел взгляд и продолжил прогулку. Но, сделав несколько шагов, ему показалось, что все, что он мельком увидел, не было похоже на порыв любовной страсти. Более того, ему показалось, что из арки до него эхом доносились хрипы задыхающейся женщины. Художник замедлил шаг. Несколько секунд раздумья, и он решил вернуться. Когда Иван Николаевич увидел, как, выскочив из-за угла, ему навстречу бежал взволнованный юноша в запачканной кровью студенческой форме, он уже не сомневался, что случилась беда.
     Медленно подходя к злосчастному месту, Иван Николаевич видел, как напуганные прохожие всплескивали руками, останавливались, на мгновенье замирали и с искаженными ужасом лицами пятились назад, будто пугались темноты арки. Молодая девушка в окровавленном платье застыла в неестественной позе.
     Вскоре появилась полиция.
     На место происшествия вместе с полицейскими прибыл сыщик Всеволод Вышинский.
     - Значит вы, господин Крамской, утверждаете, что видели, как молодой человек душил несчастную?
     - Нет, ну что вы! Я этого не могу утверждать! Как бы вам это объяснить...? Понимаете, я случайно увидел обнимающуюся пару, и мне показалось, что они целуются. Ну, естественно, я тут же отвернулся, но тревога... Мне показалось... – молча развел руками, потом задумался.  - Но я хорошо запомнил лицо этого студента!
     - Это очень хорошо! И как же он выглядел?
     - Знаете, такой взволнованный, я бы даже сказал, напуганный...
     - Очень интересно! Но как же он все же выглядел? – прервал сыщик.
     - Необычно! Он так прикусывал нижнюю губу и как-то по-детски жмурился, что казалось, вот-вот расплачется...
     - Да, приметы весьма оригинальные... – снова прервал сыщик. - И все же, может быть, вы запомнили, какие у него волосы, глаза, нос, губы... Могли бы вы его описать?
     - Да! Конечно! И не только описать... Я смогу по памяти написать эскиз его портрета. Я же художник!
     - Вы художник?
     - Да. А вы находите это странным?
     - Боже мой! Ну, конечно! Как же я сразу не подумал? Крамской Иван Николаевич! Я же поклонник вашего таланта. Погодите-ка, погодите... – рассмотрел пристально лицо художника, отошел, посмотрел сбоку и рассмеялся.  - Вы ли это Иван Николаевич?
     - Я! Собственной персоной...
     - Вот так встреча! Тогда, давайте поступим так. Я не хотел бы вас больше задерживать. Вот вам мой адрес. Когда закончите рисовать физиономию этого негодяя, покорнейше прошу вас, занести ваше произведение ко мне, и заранее сообщаю вам, что вы своим взглядом поймали злодея.
     - Мне не требуется много времени, поэтому я принесу вам эскиз сегодня вечером.
     - Великолепно! Жду вас вечером к чаю или как вам угодно, в любое время... И заранее благодарю вас!
     Эскиз портрета студента оказался настолько точным, что в училище его без труда опознали, и убийца тут же был арестован. А в доме Вышинского Крамской увидел портрет молодой девушки. Во время разговора Иван Николаевич беспрерывно с интересом поглядывал на этот портрет, и для профессионального сыщика это, конечно, не осталось незамеченным.
     - Я вижу, вас заинтересовал этот портрет? - спросил Вышинский.
     - Да! Это так. Очень выразительная внешность. Кто она?
     - Неизвестная! Неизвестная преступница...
     - Вы шутите?
     Вышинский встал, взял в руки портрет, с улыбкой посмотрел на него и передал его в руки художника. Крамской внимательно разглядел портрет.
     - Это копия с портрета Эмиля Рино «Девушка с розой». Мне повезло. Копию портрета для меня сделали прямо на выставке. Позже я купил и подлинник...
     - Так у вас и подлинник есть? Покажите же мне его! Это очень интересно!
     - К сожалению, не могу вам его показать... Подлинник в скором времени бесследно исчез из моего номера парижской гостиницы...
     - Украли?
     - Трудно сказать, что произошло. Золотые часы, бумажник с деньгами остались на ночном столике, а портрет исчез. Так что, осталась только копия, которую я, к счастью, хранил в чемодане... – сыщик задумался, а художник отвлекся и на какое-то время отключился. Крамской поставил портрет на стол, рассмотрел его, прищурившись, протянул ладони к портрету, будто хотел что-то очень хрупкое взять из него, отошел в сторону, сел на корточки, снова приблизился...
     - Какая сильная натура живет в этой молодой женщине! Вы только посмотрите! В ее руках цветок, словно скипетр в руках царицы. А взгляд! Она же презирает все человечество. Господи! Да не томите же вы меня! Откройте мне секрет, кто она?
     - Ее имя вам ни о чем не скажет. А между тем, история эта сопряжена с величайшей тайной нашего времени. Она самая прелестная преступница из всех, которых я когда-либо встречал.
     - Я, признаться, думал, что вы шутите! Расскажите! Ради бога, расскажите мне об этом! Кто эта женщина?
     - Хорошо! Я расскажу вам эту историю, но при условии... Все, что вы услышите от меня, останется между нами. И это еще не все. Быть может, вам доведется услышать что-либо об этой женщине от кого-нибудь другого... Может быть, вы также что-то узнаете об истории этого портрета... Обещайте мне, что вы не будете ни с кем обсуждать все то, что узнаете от меня или еще от кого-либо об этой женщине!
     - Конечно! Я вам это обещаю!
     - Хорошо! Тогда давайте я налью вам еще чая.
     Иван Николаевич сгорал от нетерпения и ожидал услышать какую-то необыкновенную криминальную историю, похожую на сделку с дьяволом, предательство, убийство...
     - Несколько лет назад я так же, как вы сейчас, жаждал услышать историю написания этого портрета. Я пытался выведать у месье Рино, имя этой девушки и все подробности, связанные с этим портретом. Тогда я был очень разочарован и, признаться, не поверил художнику, что он ничего не может сказать ни о девушке, ни о деталях изображенных им самим на портрете. Месье Рино поклялся мне, что это неизвестная ему девушка, что он написал портрет красавицы, которую случайно увидел на набережной в качестве натурщицы, позирующей уличному художнику. Другими словами, писал портрет по памяти.
     - Вы знаете, это вполне возможно! – прервал Иван Николаевич сыщика. -  Порой портреты по памяти бывают более правдивы, чем с натуры...
     - Да, я согласен! Теперь я это знаю, но тогда... Тогда я готов был арестовать месье Рино и вытягивать из него по каплям все, что, как мне казалось, он утаивал от меня! Я ошибался. Он действительно ничего не знал. В то время об этой женщине я знал намного больше, чем он. На портрете изображена женщина, с которой мне посчастливилось ехать вместе в одном купе из Москвы в Петербург.
     - Так вы ее знаете?
     - Я ее, уважаемый Иван Николаевич, не только знаю, я разыскиваю ее, безумно волочусь по ее следу, но не для того, чтобы арестовать, пресечь зло. У меня было много удобных возможностей заковать ее в кандалы, но какое-то незнакомое мне ранее чувство удерживало меня. Позже я понял, что просто влюбился в нее. И теперь я чувствую себя соучастником всех ее преступлений. Оправдываю ее, пытаюсь уберечь от ареста и тюрьмы и, если хотите, -  чувствую, что если не смогу уберечь свою любовь, то пойду вместе с ней на каторгу.
     - Ах, вот как... Простите меня, ради бога... Я как-то не подумал об этом. Если хотите, можете не продолжать...
     - Отчего же... Мне даже хочется рассказать кому-то о своей любви. Вы знаете, я сыщик! Подобные сантименты, вроде бы как-то не вяжутся с моей профессией, и, тем не менее, это так.
     - Ну, отчего же? Любовь – чувство независимое, рамок каких-либо не признает, и поэтому каждый по-своему обретает это таинство.
     - Так-то, оно так! Если бы эта очаровательная дама не была бы воровкой и матерой мошенницей. Она, уважаемый Иван Николаевич, нынче, должно быть, весьма богатая дама, но все ее состояние – это чужие деньги, добытые путем воровства и обмана.
     - Что вы говорите... Никогда бы не подумал! Такие прекрасные черты лица и воровка? Уму не постижимо! Тогда, я вас понимаю, юрист и воровка – это, конечно, не только не совместимо... Но, опять же, к любви такое несовпадение никакого отношения не имеет. Поверьте мне, любовь между людьми возникает независимо от того, кто они, чем занимаются...  Я имею в виду настоящую любовь.
     - Настоящая любовь? А как распознать, где она, настоящая? Я много раз пытался понять, в какой именно момент я стал ее пленником. И вот какая мысль однажды пришла мне в голову. Только для начала позвольте я спрошу вас кое о чем?
     - Разумеется! Вы можете меня спрашивать о чем угодно!
     - Как вы думаете, что сильнее, более действенное и почитаемое: власть, красота, деньги, талант?
     - Ну, мне легко ответить на этот вопрос. Я художник, поэтому, как вы понимаете, красота для меня превыше всего. Деньги, знаете ли, всегда сопряжены с человеческими несчастиями. Власть – удел изощренных лжецов. А вот талант – Крамской задумался, покачал головой, - это тоже сила! Не простой вопрос вы мне задали!  Красота или талант?
     - А вот я, кажется, нашел ответ, и вы только что подтвердили его истинность. Вы человек талантливый, без всяких сомнений, поэтому сомневаетесь в силе своего дара, и выбрали красоту. А теперь представьте себе человека, обладающего и тем и другим. Что он выберет? Остается ведь только власть и деньги!
     - Это редчайшее явление! Обладать таким дарованием может, пожалуй, только женщина. Мужская красота – пустой звук.
     - Да! Очень редкое явление, но понял я все это после того, как осознал, что влюблен без памяти в эту не только красивую, но и талантливую женщину.
     - Вы полагаете, чтобы воровать, тоже нужен талант?
     - Талант многогранен. Эта воровка могла бы стать великой актрисой, и не только за счет своей красоты. У нее талант перевоплощения. Улыбнется, и притягивает к себе, как магнит. Спрячет улыбку, нахмурит брови, и человек уже и не рад, что впал в искушение, крестится как умалишенный, будто ни она, а он совершил страшное преступление. Так, как ворует она – безусловно, необходим талант.
     - Ну что ж! Я вас понимаю... Но и такая любовь имеет право на существование. Красоту этого чувства ничто не может испортить! Никакие злодеяния и преступления. Вы знаете, любовь – чувство, дарованное природой. Даже у птиц она присутствует...
     - Я с вами полностью согласен. Только в моем случае кроме воровки, сыщика и его любви к ней присутствует еще кое-что.
     - Помилуйте, дорогой Всеволод Дмитриевич, я уже думал, что этого больше, чем достаточно для душевных мук. Неужели есть что-то еще такого необычного в этой истории?
     - Представьте себе, есть! Посмотрите внимательно на портрет. Вы видите на ее шее жемчужное ожерелье?
     - Да.
     - А этот камень?
     - Да.
     - Этот бриллиант под названием «Северное сияние» когда-то принадлежал Екатерине второй, потом он был подарен нашим царем королеве Англии, но впоследствии таинственным образом исчез из дворца. Кто-то подменил драгоценный камень на обыкновенную стекляшку.
     - Невероятно! Вы хотите сказать, что драгоценный камень теперь принадлежит вот этой красавице?
     - Да! Правда, я только предполагаю, что бриллиант у нее, но вероятность моего предположения весьма велика.
     - Да-а-а... Задали вы мне задачку. Действительно... Сыщик, воровка, любовь и огромный бриллиант из королевского дворца – это слишком много...  В голове не укладывается... Слишком много... – Крамской задумался, но вдруг встрепенулся. – Погодите, ее же могут казнить за такое злодейство!
     - Да! Без всяких сомнений! Уберечь ее от виселицы – это для меня теперь смысл жизни. Я разыскиваю ее по всему миру совсем не для того, чтобы уличить ее в краже и заковать в кандалы и отдать палачам, а наоборот – уберечь от ареста. Ведь если кто-то другой найдет у нее этот камень – беды не миновать. Я и так допустил непоправимое: кто знает, в чьих руках оказался подлинник ее портрета работы Рино. Кроме этого, существует еще портрет уличного художника. С некоторых пор я все свое время трачу на розыск этих портретов. Теперь вы понимаете, почему я попросил вас дать мне слово, ни с кем не распространяться на эту тему?
     - Да! Конечно! Будьте уверены, я сдержу свое слово.
     А через какое-то время Иван Николаевич принес в кабинет Всеволода Вышинского написанный им портрет «Неизвестная».
     - Всеволод Дмитриевич, дорогой, вот и я написал ее портрет по памяти. Потратил уйму времени, сколько бессонных ночей... Я почти уверен, что встретил ее. Посмотрите! Разве это не она?
     - Где вы могли ее встретить? – удивился Вышинский.
     - Она выходила из гостиницы, и я увидел это лицо. Ни узнать ее невозможно, еще труднее забыть. Конечно, я пристально наблюдал за каждым ее шагом, совершенно забыв, что она преступница, и не подозревал, что она чувствовала на себе мое наблюдение. Уже усевшись в коляске, она посмотрела на меня вот так. Видите этот взгляд? Смотрите, как она презирает меня. Вот тогда, вспомнив ваш рассказ, я уж подумал, а ни приняла ли она меня за сыщика?
      - Да, это она! Вам повезло! Она вас только призрела, но не обокрала! – рассмеялся Вышинский.
     - Тогда я поспешил к вам, чтобы сообщить, что встретил ее, но вы были в отъезде.
     - Пустяки! Это ничего бы не дало! Она неуловима! Появляется и исчезает, как видение. Преследовать ее – пустое занятие. Ее можно только предсказать, а это, как вы понимаете, непросто.
     - Невероятно! Воровка с такой прекрасной внешностью. Теперь я понимаю любителей поволочиться за дамской юбкой. Эта красота обладает притягательной силой, к ней так и тянет, любого с ума свести может!
     - Да уж... Ни одного она оставила с разбитым сердцем, но еще больше оставила без денег. Так что, вам повезло во всех отношениях.
     - Ну, я совсем не любитель амурных приключений. А вот с портретом этим теперь только вам решать, жить ему или нет! Не написать ее я не мог, но и нарушить своего обещания не могу, поэтому и принес его вам на суд! Если портрету не суждено жить – вы в праве поступать с ним, как вам угодно.
     - Как точно вы изобразили ее взгляд! А она совершенно не изменилась. Отличная работа - Вышинский поставил портрет у окна и принялся рассматривать его с разных сторон.
     - Ну что ж, Иван Николаевич, ваше обещание никакого отношения к этому портрету не имеет... – наконец, начал Вышинский. - Вы ведь дали обещание не обсуждать все то, что знаете об этой женщине, обещания не писать ее портрета я от вас не желал и не просил. А потом, вы ведь теперь соучастник этой загадочной кражи драгоценного камня! А ну-ка, признавайтесь, где вы спрятали украденный ею бриллиант? Под пальто, в ее соболиных мехах, под атласными лентами, а может, в муфте? Где?
     Друзья рассмеялись.
     На следующий день этот портрет был выставлен в столице на всеобщее обозрение, и произвел необычное впечатление. Вся столица шла смотреть портрет «Неизвестной».
     - Вот такая легенда... – задумчиво протянул Кормилов.
     - Да... Прямо таки, любовная история! И, кстати, в духе тех времен!  –  с восторгом подметил Савелий. – Похожа на правду, не так ли?
     - Выглядит, как совершенно реальная история... – согласилась Шахова.
     - Странно... – Кормилов опустил голову, задумался, - если это выдумка, то придумана она мастерски. Например, дом Полонских в Питере существует и по сей день. Арки там действительно мрачные. Я бывал там. И вы знаете, когда глядишь в темноту этих арок, страшная история убийства оживает. Так вся эта страшная картина и предстает перед глазами. С другой стороны, вроде бы и выдумка, а между тем, в рассказе этом много чего-то такого, что касается правдивых событий. Ведь такое убийство, действительно было, и суд был. И будто в суде том, защищая убийцу, выступал всем известный Плевако.
     Кормилов снова задумался.
     - Конюх тот, конечно, никакого отношения к этой истории не имел, но божился, что отбывал каторгу с арестантом по кличке Круп, у которого на груди была красивая наколка. Женщина, похожая на «Неизвестную» Крамского. На татуировке она держала  в ладонях сверкающий камень ... Он мне об этой наколке тогда все уши прожужжал. Я уже как-то без интереса слушал его. Только из уважения к немощному старику. Ну, сколько ж можно? Одно и то же, одно и то же! И однажды, я возьми и скажи ему об этом. Так он обиделся. Говорит, «ты мне не веришь»? Я уж и пожалел. Извиняться начал. А он взбесился. «Нет, - говорит, - в таком случае, давай я приглашу Крупа в баню, и ты сам, своими глазами увидишь эту наколку! Но только – говорит, - все расходы за баню оплачивать будешь ты! Круп – старик, много не пьет и жирно не ест. Соглашайся, - говорит, - или уважать не буду!»
     Ну, Сандуновские бани в те годы – удовольствие ни всем по карману было! Знаете, пиво, раки... Я бы каждый день ходил, да дороговато было. А когда компания – так это всегда в копеечку выливалось. Но отказываться мне было поздно, неудобно... Пришлось согласиться. Так, в следующий четверг конюх со своим каторжным дружком пришел в баню. Меня предупредил, что бы я не очень-то о наколке гостя расспрашивал, чтобы он не подумал чего плохого...
     - И что? Вы видели эту татуировку? – в интонации Анны тоже проскользнуло сомнение, и Кормилов это заметил.
     - Вот, видите, и вам не верится? Да! Представьте себе, видел! И, может быть, поэтому всю эту историю так хорошо помню. Татуировка впечатляющая! Вылитая «Неизвестная» Крамского. Только вместо муфты у нее в руках огромный бриллиант! Сияние от камня, конечно, никакого восторга на меня не произвело. Так, лучи тускло-синего цвета, а вот лицо женское выполнено было мастерски.
     - Северное Сияние?!
     - Да-да! Тот самый камень под названием «Северное Сияние». Вот ведь, как складно все! Я же тогда и о камне этом многое чего узнал. К архивам у меня  тогда уже доступ был.
     Здесь Шахова так обрадовалась, так начала упрашивать Кормилова, чтобы он и о бриллианте рассказал, что старик перепугался.
     - Уж не хотите ли вы, голубушка, отыскать этот камень? Если да, то выкиньте это из головы. Такие занятия к хорошему не приводят. Хоть у этого камня до его  похищения была хорошая репутация, вам о нем думать я не советую. Савелий тоже удивился. Подумал, «вот те... нате... Тихая-тихая, честная-честная, а камешком достоинством в десятки миллионов интересуется...»
     Шахова снова начала умолять Кормилова, чтобы он рассказал ей обо всем, что ему безвестно, уверяя его, что не собирается разыскивать бриллиант. Но старик не был простачком. Вначале он предложил Шаховой объяснить ее повышенный интерес к бриллианту, и она уже готова была рассказать старику всю запутанную историю с портретами. Но Савелий вовремя остановил ее.
     - Понимаете, Федор Митрофанович, я не смогу восстановить картину великого мастера, пока в ней хранится тайна...
     - Вы хотите сказать, что у вас есть портрет, о котором я вам рассказал? – перебил ее старик.
     А Савелий, опусти руку под стол, уже судорожно сотрясал колено Анны, и она понимала этот жест, поскольку ей самой уже тоже хотелось хранить что-то в тайне от других.
     - Нет-нет! Просто в Третьяковку поступила картина  Эмиля Рино «Девушка с розой», ее необходимо реставрировать...
     - Ах, вот вы о чем? Эта картина хорошо передает внешней облик натурщицы, но камень на ней узнать невозможно... Он и цвет розы перепутал! – рассмеялся старик... Сделал паузу. – Здесь я вас, голубушка, хорошо понимаю. Именно по этой причине еще никому из художников не удалось сделать копии Джаконды. А попыток было предостаточно.
     Кормилов снова задумался, будто выбирал из памяти все нужное для своего следующего рассказа, чтобы не сказать ничего лишнего, не проговориться. Савелий впился в Шахову. Взгляд его выражал скорбное сочувствие.
     «Она не нормальная. Ее не интересует ни стоимость камня, ни то, что он в розыске... Только тайна, что бы сделать правильную копию. Может, она больная? И на этой женщине я собираюсь жениться? Еще одно рискованное дело... Могу заразиться и жить нищим всю жизнь, как и она...» - размышлял Савелий.
     - Наибольший интерес к этому камню по неизвестным причинам проявлял Гитлер... – начал Кормилов. – По его распоряжению было создано специальное подразделение, которое в тесном сотрудничестве с разведкой европейских стран, занималось поиском «Северного сияния». Гитлер был мнительным и суеверным человеком. По слухам, ему кто-то вбил в голову, что если он будет обладать этим камнем – ему будут сопутствовать победы, успех, слава. Бедные евреи! Немцы потрошили всех ювелиров и любителей антиквариата. Их часами допрашивали, пытали, а потом просто расстреливали. Еще до прихода фашистов в Париж, все ювелирные лавки и магазины Франции контролировались немецкой разведкой. Это специальное подразделение проделало огромную работу, оставило после себя секретные бумаги, документы, протоколы допросов, фотографии. Теперь к этим архивам есть доступ.
     Кормилов, сославшись на усталость, предложил молодой паре продолжить свой рассказ в другой раз. Все услышанное от Кормилова, произвело большое впечатление на Шахову. Уже дома, закутавшись в одеяло, она долго не могла заснуть. Все пыталась представить Вышинского, рассматривающего портрет девушки с розой, Крамского, прогуливающегося по Невскому проспекту и, почему-то, лицо «Неизвестной» в образе несчастной девушки, убитой студентом.шаблоны для dle