ГЕВОРГ ГИЛАНЦ / КОГДА СТЕМНЕЕТ (ПЕР. ТАТЬЯНЫ МАЛИКОВОЙ, СЕРГЕЯ НАДЕЕВА)
Геворг ГИЛАНЦ — поэт, писатель, переводчик. Родился 1966 г. в Армении. Окончил Кироваканский филиал ЕрПИ (Ереванский политехнический институт) и ВЛК Литературного института им. Горького. Печатался в изданиях «Гарун», «Гракан Терт», в журналах «Иностранная литература», «Дружба Народов», «Современная поэзия», «Енисейский литератор и т.д. Автор двух стихотворных сборников. Живёт в Армавире.
***
Когда стемнеет, зажжется свет
В твоей комнате пыльной, потом пахнущей,
И бутылки от водки в зеркальном стекле
Усмехнутся кривыми осколками страшными.
И пощечиной хлесткой тебя обожжет
Из соседнего дома проклятие матери.
Твое светлое тело — мясной мешок
Согревается в грязных постельных объятиях.
Не проснувшись, как следует, станем опять
Добиваться друг друга грубо и сладостно,
И могла ли Любовь первозданная знать,
Что настолько вот в грязь будет втоптана радостно...
Я проснусь, когда вечер заглянет в окно,
И расплачется сердце свечой бестелесной.
И прошепчет мне ветер на ухо одно:
«Умереть — недостаточно, нужно воскреснуть».
Спеленав Божий свет, день неслышно ушел.
Звезды тянутся сонно в небесной постели.
Вечер месяцем чиркнул и свечи зажег
Чтобы сумрак прогнать из углов колыбели.
Будут пьяные звёзды румбу плясать,
Я греховным вином утолю свою жажду.
Но заблудшей душе так легко — к ней опять
Возвратился ребенок, пропавший однажды.
ИЗ ЦИКЛА «ДЕТСТВО»
***
Раскалённое летнее небо
и ручной жёрнов моей бабушки —
не ела она казённой крупы...
Мы готовили ей крупу в санде* Гевора квалтом —
большим, как кувалда, деревянным молотком…
Тёплый запах распаренной пшеницы магически витал по дворам:
наша улица — майла — превращалась тогда в матрац,
покрытый заплатками рассыпанной на просушку крупы…
Потом наступал черёд молодых парней:
затейные улыбки, шутки…
Натруженные мышцы и жалостно, безнадёжно
ухающий в санде деревянный молоток — бах, бах, бах…
Тик-так, тик-так, тик-так…
Время ворует, стирает звук,
что издавали санд
и деревянный квалт…
* каменная ступка (арм.)
***
Когда стемнеет, зажжется свет
В твоей комнате пыльной, потом пахнущей,
И бутылки от водки в зеркальном стекле
Усмехнутся кривыми осколками страшными.
И пощечиной хлесткой тебя обожжет
Из соседнего дома проклятие матери.
Твое светлое тело — мясной мешок
Согревается в грязных постельных объятиях.
Не проснувшись, как следует, станем опять
Добиваться друг друга грубо и сладостно,
И могла ли Любовь первозданная знать,
Что настолько вот в грязь будет втоптана радостно...
Я проснусь, когда вечер заглянет в окно,
И расплачется сердце свечой бестелесной.
И прошепчет мне ветер на ухо одно:
«Умереть — недостаточно, нужно воскреснуть».
Спеленав Божий свет, день неслышно ушел.
Звезды тянутся сонно в небесной постели.
Вечер месяцем чиркнул и свечи зажег
Чтобы сумрак прогнать из углов колыбели.
Будут пьяные звёзды румбу плясать,
Я греховным вином утолю свою жажду.
Но заблудшей душе так легко — к ней опять
Возвратился ребенок, пропавший однажды.
ИЗ ЦИКЛА «ДЕТСТВО»
***
Раскалённое летнее небо
и ручной жёрнов моей бабушки —
не ела она казённой крупы...
Мы готовили ей крупу в санде* Гевора квалтом —
большим, как кувалда, деревянным молотком…
Тёплый запах распаренной пшеницы магически витал по дворам:
наша улица — майла — превращалась тогда в матрац,
покрытый заплатками рассыпанной на просушку крупы…
Потом наступал черёд молодых парней:
затейные улыбки, шутки…
Натруженные мышцы и жалостно, безнадёжно
ухающий в санде деревянный молоток — бах, бах, бах…
Тик-так, тик-так, тик-так…
Время ворует, стирает звук,
что издавали санд
и деревянный квалт…
* каменная ступка (арм.)