АБРАМ АЛИКЯН / СТИХОТВОРЕНИЯ (ПЕР. КОНСТАНТИНА КИКОИНА, КИРИЛЛА КОВАЛЬДЖИ)
Абрам АЛИКЯН — армянский поэт, переводчик. Родился в 1928 г. в городе Александрет, Египет, умер в 2013. В 1939-м году вместе с семьей эмигрировал в Бейрут. В 1946 году окончил семинарию Ншана Паланджяна в Бейруте . С 1947 года жил в Армении. Окончил Литературный институт им. Горького. Член союза писателей СССР. С 1970 покинул СССР, переселился во Францию, позже вернулся в Ливан.
ВДОВА
Прежний дух здесь упрямо живуч.
Стулья, стол и кушетка с подушками в ряд,
Дрожь хрустальная рюмок и чашек. И ключ,
Охраняющий этот постылый уклад.
Так же бьет в потолок круглый зеркала блик.
Запах тот — лишь комод приоткрой наугад —
Столь знакомый, как будто у запаха взгляд,
И лицо, и расстегнутый воротник.
Старый шкаф в той же самой тоске
Так же коротко скрипнет полночной порой,
Словно в памяти, в дальнем ее уголке
Ветка хрустнула, сон потревожив лесной.
И еще — пианино, забывшее звук.
Но когда с клавиш пыль вытирает она,
То какой-то предательской нотою вдруг
Отзывается странно струна.
Удивляется: что это? Смотрит вокруг...
***
И снова сна туман платком слегка прикрыл
Слепую лучезарность твоего лица.
Как отогнать мольбою шорох черных крыл,
Что снами искушает душу беглеца?
Ты днем и ночью углубляешься во тьму,
Ты в Тáртар от меня уходишь, Эвридика,
И я в отчаяньи клянусь тобой тому,
Кто взял тебя, и тут же отрекаюсь с криком.
В ночь, что грядет, в ночь, что прошла, и в ту,
Что царствует сейчас, ступени сна считаю
И верю: свет дневной расщепит темноту,
Как спелый плод, чьи дольки в теплых пальцах тают.
ВДОВА
Прежний дух здесь упрямо живуч.
Стулья, стол и кушетка с подушками в ряд,
Дрожь хрустальная рюмок и чашек. И ключ,
Охраняющий этот постылый уклад.
Так же бьет в потолок круглый зеркала блик.
Запах тот — лишь комод приоткрой наугад —
Столь знакомый, как будто у запаха взгляд,
И лицо, и расстегнутый воротник.
Старый шкаф в той же самой тоске
Так же коротко скрипнет полночной порой,
Словно в памяти, в дальнем ее уголке
Ветка хрустнула, сон потревожив лесной.
И еще — пианино, забывшее звук.
Но когда с клавиш пыль вытирает она,
То какой-то предательской нотою вдруг
Отзывается странно струна.
Удивляется: что это? Смотрит вокруг...
***
И снова сна туман платком слегка прикрыл
Слепую лучезарность твоего лица.
Как отогнать мольбою шорох черных крыл,
Что снами искушает душу беглеца?
Ты днем и ночью углубляешься во тьму,
Ты в Тáртар от меня уходишь, Эвридика,
И я в отчаяньи клянусь тобой тому,
Кто взял тебя, и тут же отрекаюсь с криком.
В ночь, что грядет, в ночь, что прошла, и в ту,
Что царствует сейчас, ступени сна считаю
И верю: свет дневной расщепит темноту,
Как спелый плод, чьи дольки в теплых пальцах тают.